Страница 53 из 62
Тамара по выложенной круглым камнем дорожке провела отдыхающих вглубь острова.
Как только они миновали через довольно узкую прореху прибрежные заросли, то сразу же очутились посередине весьма просторного и совсем даже не заросшего газона. Мягкий матовый свет наземных фонарей струился над идеально остриженной зелёной сочной травой, очень сильно напоминающей лондонский Hyde Park с той лишь разницей, что здесь, вдобавок ко всему прочему, немногочисленные, но очень раскидистые пальмы своими стройными стволами одинаковой высоты и толщины словно мраморные колонны в каком-нибудь соборе или дворце подпирали «потолок», образованный их собственной листвой. А «на полу» дорожка из круглого камня образовывала целую сеть тропинок и проходов, петляя и кружа, будто желая запутать гостей и заставить их заблудиться даже на таком крохотном островке.
Однако по ней вполне спокойно можно было попасть и к гамаку, растянутому меж пальмами, и к небольшому бассейну со столиком и скамейками в противоположной стороне двора-лужайки и к верандам трёх небольших бунгало, крытых пальмовыми листьями.
Как оказалось при ближайшем рассмотрении в каждом из домов имелось только по одной комнате. По сути это были три комнаты с отдельными стенами и крышами. По центру стояла самая большая — гостиная, а по бокам от неё — спальни. Из левой спальни имелась дверь в ванную, из правой — на кухню. Тамара объяснила, что первая спальня называется северной, а вторая — южной. Меж домами в сопредельных стенах друг напротив друга прорезали двери и перекинули мостики. Все три дома-комнаты имели выходы на пляж через стеклянные «французские» двери с верандами. Жаклин резко захотелось здесь пожить хотя бы с полгодика.
— Дева Мария, какая красота, — заговорщически прижалась она к боку Александра, а тот одобрительно сжал её ладошку.
Горничная, дав последние пояснения, укатила вместе с Эльбисом на его «Не просыхающем», Дэлли сразу же залезла в гамак вместе с Дорри, а папа с мамой принялись обживаться.
И поскольку в любой точке острова и во всех трёх домах-комнатах не смолкал этот ненавязчивый, манящий, сулящий самые прекрасные ощущения, шум волн океанического прибоя, то убедившись, что Сула ещё мирно спит, все пошли купаться.
Океан, вследствие безлунной ночи, к сожалению, не выглядел почти никак, а только лишь чернел синевой и еле заметной линией горизонта. Вода была тёплая как дома в ванной, приятная, но слегка опасная с виду. Песок по ощущениям напоминал муку грубого помола. Александр попробовал немного отплыть от берега, и когда его голова уже почти слилась с еле заметной рябью волн, Жаклин прокричала вслед и попросила не испытывать на прочность её нервную систему. Парень развернулся назад.
А перед этим произошло знакомство Атлантического океана с Эдельвейс.
— Дэлли, смотри, — зайдя чуть глубже от берега, папа набрал пригоршни воды и, подойдя к, стоявшей у линии прибоя Дэлли, лизнул жидкость языком.
— Попробуй, — протянул он руки дочери.
Та по незнанию довольно много хлебнула из его ладоней и тут же выплюнула с отвращением.
— Фу-у-у, — хорошенькое личико исказилось крайней степенью удивления и ужаса одновременно. — Какая невкусная! — разозлилась на воду Эдельвейс, а довольный папа рассмеялся. Дэлли во все свои «тюльпаны» уставилась на прибой. — А кто это посолил? — Ей не верилось, что кто-то в состоянии сделать такой невкусной такое количество воды.
— Никто, — улыбнулся Александр. — Так природа распорядилась.
Дочь не нашлась, что ответить, поэтому парень не стал торопить её, давая время и возможность делать то, к чему она будет готова.
Искупавшись и немного освоившись, папа с мамой принялись ходить друг вокруг друга и щенячьими глазками посматривать на выспавшееся дитя. Поняв, что от перевозбуждённой Дэлли сна не дождёшься, Александр потянул всех на кухню, и после плотного, не то ужина, не то завтрака, уложил своего ребёнка рядом с собой на кровать в доме-гостиной и принялся читать самые скучные сказки.
Но даже после этого Дэлли долго крутилась и перебивала вопросами об океане и о том, когда же наконец «проснётся Сулачка», но всё-таки в конце концов заснула.
— Идём, — шепнул Александр Жаклин, когда та развешивала в ванной мокрые купальники, и обвился сзади руками вокруг талии.
Хоть и приближалось утро, песок ещё не остыл. Даже не дойдя до неосвещённой, отдалённой части пляжа, Александр впился в любимые губы и, задрав тонкое трикотажное платье, просунул руку между ног.
И застыл.
— Фак, — отстранился он. Жаклин была без трусиков, но дело заключалось совсем не в этом. — Это то, что я подумал? — округлил мужчина свои «тюльпаны».
— Да. У меня ведь пляжный отдых, — смущённо улыбнулась девушка. — Я подготовилась.
— Но это же… больно!
— Очень! Я чуть не поседела! — воскликнула девушка и сама ринулась за поцелуем.
— Мазохистка.
Он сдёрнул с неё платье через верх, закинул куда-то в сторону и абсолютно голую повалил на песок. Именно так, как давно мечтал. Пляж превратился в ложе, по которому можно кататься, валяться, не боясь упасть или неловко спрыгнуть.
— Малыш, если сейчас не попробую твоего вкуса, сдохну, — оторвался Александр от очередного поцелуя, пальцами теребя её голенькие складочки.
Жаклин видела, что он уже начинает походить на безумного, отстраняется, остаётся наедине с собой, со своим желанием, уходит внутрь себя. Девушка от души наслаждалась тем эффектом, который имеет на этого мужчину близость с ней.
Жаклин с готовностью раздвинула ноги.
— М-м-м, — припал Александр к её бугорку и потом начал вылизывать всё меж складочек. — Но я немного опоздал, — оторвался он. — Тут побывал океан. Вылизал. — Парень улыбнулся.