Страница 53 из 62
Как только они миновали через довольно узкую прореху прибрежные заросли, то сразу же очутились посередине весьма просторного и совсем даже не заросшего газона. Мягкий матовый свет наземных фонарей струился над идеально остриженной зелёной сочной травой, очень сильно напоминающей лондонский Hyde Park с той лишь разницей, что здесь, вдобавок ко всему прочему, немногочисленные, но очень раскидистые пальмы своими стройными стволами одинаковой высоты и толщины словно мраморные колонны в каком-нибудь соборе или дворце подпирали «потолок», образованный их собственной листвой. А «на полу» дорожка из круглого камня образовывала целую сеть тропинок и проходов, петляя и кружа, будто желая запутать гостей и заставить их заблудиться даже на таком крохотном островке.
Однако по ней вполне спокойно можно было попасть и к гамаку, растянутому меж пальмами, и к небольшому бассейну со столиком и скамейками в противоположной стороне двора-лужайки и к верандам трёх небольших бунгало, крытых пальмовыми листьями.
Как оказалось при ближайшем рассмотрении в каждом из домов имелось только по одной комнате. По сути это были три комнаты с отдельными стенами и крышами. По центру стояла самая большая — гостиная, а по бокам от неё — спальни. Из левой спальни имелась дверь в ванную, из правой — на кухню. Тамара объяснила, что первая спальня называется северной, а вторая — южной. Меж домами в сопредельных стенах друг напротив друга прорезали двери и перекинули мостики. Все три дома-комнаты имели выходы на пляж через стеклянные «французские» двери с верандами. Жаклин резко захотелось здесь пожить хотя бы с полгодика.
— Дева Мария, какая красота, — заговорщически прижалась она к боку Александра, а тот одобрительно сжал её ладошку.
Горничная, дав последние пояснения, укатила вместе с Эльбисом на его «Не просыхающем», Дэлли сразу же залезла в гамак вместе с Дорри, а папа с мамой принялись обживаться.
И поскольку в любой точке острова и во всех трёх домах-комнатах не смолкал этот ненавязчивый, манящий, сулящий самые прекрасные ощущения, шум волн океанического прибоя, то убедившись, что Сула ещё мирно спит, все пошли купаться.
Океан, вследствие безлунной ночи, к сожалению, не выглядел почти никак, а только лишь чернел синевой и еле заметной линией горизонта. Вода была тёплая как дома в ванной, приятная, но слегка опасная с виду. Песок по ощущениям напоминал муку грубого помола. Александр попробовал немного отплыть от берега, и когда его голова уже почти слилась с еле заметной рябью волн, Жаклин прокричала вслед и попросила не испытывать на прочность её нервную систему. Парень развернулся назад.
А перед этим произошло знакомство Атлантического океана с Эдельвейс.
— Дэлли, смотри, — зайдя чуть глубже от берега, папа набрал пригоршни воды и, подойдя к, стоявшей у линии прибоя Дэлли, лизнул жидкость языком.
— Попробуй, — протянул он руки дочери.
Та по незнанию довольно много хлебнула из его ладоней и тут же выплюнула с отвращением.
— Фу-у-у, — хорошенькое личико исказилось крайней степенью удивления и ужаса одновременно. — Какая невкусная! — разозлилась на воду Эдельвейс, а довольный папа рассмеялся. Дэлли во все свои «тюльпаны» уставилась на прибой. — А кто это посолил? — Ей не верилось, что кто-то в состоянии сделать такой невкусной такое количество воды.
— Никто, — улыбнулся Александр. — Так природа распорядилась.
Дочь не нашлась, что ответить, поэтому парень не стал торопить её, давая время и возможность делать то, к чему она будет готова.
Искупавшись и немного освоившись, папа с мамой принялись ходить друг вокруг друга и щенячьими глазками посматривать на выспавшееся дитя. Поняв, что от перевозбуждённой Дэлли сна не дождёшься, Александр потянул всех на кухню, и после плотного, не то ужина, не то завтрака, уложил своего ребёнка рядом с собой на кровать в доме-гостиной и принялся читать самые скучные сказки.
Но даже после этого Дэлли долго крутилась и перебивала вопросами об океане и о том, когда же наконец «проснётся Сулачка», но всё-таки в конце концов заснула.
— Идём, — шепнул Александр Жаклин, когда та развешивала в ванной мокрые купальники, и обвился сзади руками вокруг талии.
Хоть и приближалось утро, песок ещё не остыл. Даже не дойдя до неосвещённой, отдалённой части пляжа, Александр впился в любимые губы и, задрав тонкое трикотажное платье, просунул руку между ног.
И застыл.
— Фак, — отстранился он. Жаклин была без трусиков, но дело заключалось совсем не в этом. — Это то, что я подумал? — округлил мужчина свои «тюльпаны».
— Да. У меня ведь пляжный отдых, — смущённо улыбнулась девушка. — Я подготовилась.
— Но это же… больно!
— Очень! Я чуть не поседела! — воскликнула девушка и сама ринулась за поцелуем.
— Мазохистка.
Он сдёрнул с неё платье через верх, закинул куда-то в сторону и абсолютно голую повалил на песок. Именно так, как давно мечтал. Пляж превратился в ложе, по которому можно кататься, валяться, не боясь упасть или неловко спрыгнуть.
— Малыш, если сейчас не попробую твоего вкуса, сдохну, — оторвался Александр от очередного поцелуя, пальцами теребя её голенькие складочки.
Жаклин видела, что он уже начинает походить на безумного, отстраняется, остаётся наедине с собой, со своим желанием, уходит внутрь себя. Девушка от души наслаждалась тем эффектом, который имеет на этого мужчину близость с ней.
Жаклин с готовностью раздвинула ноги.
— М-м-м, — припал Александр к её бугорку и потом начал вылизывать всё меж складочек. — Но я немного опоздал, — оторвался он. — Тут побывал океан. Вылизал. — Парень улыбнулся.