Страница 43 из 62
Папочка не выдержал и заулыбался. Потом засмеялся и прижал к себе дочь сильно-сильно.
- Пойдёмте, покушаем. Я есть хочу, - взял он её поудобней, и направился вниз.
Жаклин очень хотелось убить их официантку. Спустить её с тех ступенек. Эта рыжая «швабра» не обращала ни малейшего внимание даже на то, что у симпатичного клиента имеется дочь. Очень на него похожая, между прочим. Да. Эта непрофессиональная девица всё время крутилась возле их столика и посылала Алексу такие флюиды, что хоть топор вещай. Во всяком случае, Жак ощущала их довольно отчётливо. От метода эмоционального взрыва девушку спасло только то, что симпатичный клиент, воспользовавшись тем, что сегодня неплохо кушала даже Дэлли, её не нужно было уговаривать, не обращал на официантку внимания не больше, чем та на его дочь, а полностью отдался еде. И хотя, кажется, от этого только ещё больше вырос в глаза рыжеволосой работницы гостиничного комплекса, но вот она, взаимностью похвастаться, увы, так и не смогла.
Жаклин казалось, что ещё чуть-чуть и эта кокетка выхватит у Александр тарелку из-под носа и прикажет обратить внимание на себя.
«Хоть бы она так и сделала, - представила Жаклин картинку. - Ей тогда жить останется четверить секунды», - посмотрела она, с каким аппетитом её мужчина поглощает картошку со свининой в луке.
Возвращались уже без приключений и в обход горы.
К вечеру Александр сделалось хуже, но он долго не мучился, а лёг и уснул.
На следующий день, ещё немного побродив по окрестностям, после обеда они вернулись в Глазго.
Чем ближе подъезжали к городу, тем серьёзней и сосредоточенней становился папочка. Жаклин поняла, что он что-то задумал, но молчала.
Только лишь появившись дома, парень отвёл её в сторону.
- Я сейчас еду на кладбище. - Он очень серьёзно и даже как-то нервно посмотрел на девушку.
Она в растерянности оглянулась по сторонам, потом запустила руку в волосы и наконец кивнула.
- Да-да, ты прав. Я с тобой. Давай не будем брать с собой Дэлли. Пусть она останется с Алисой.
Александр тоже кивнул, и его лицо смягчилось.
Они оставили дочь бабушке, а сами направились на Сайтхилл.
Ворота кладбища были распахнуты, поэтому Алекс въехал сразу на территорию. Он остановил машину возле небольшого пятачка с лавочками. Найдя нужную аллею, парочка прошла вдоль, выстроившихся в ряд на лугу могильных обелисков, чем-то напоминающих каменных великанов.
Но у мистера Фортескью плита оказалась невысокой и небольшой. К своему стыду, Жаклин её видела впервые.
- Здравствуй, дядюшка, - поздоровалась племянница с надписью на плите. - Это мы.
Александр молчал. Девушка тоже затихла. Мужчина искоса наблюдал за Жак и когда убедился, что она не плачет и не расстраивается сильно, обнял за плечи и впился в губы жадным поцелуем. Так обычно целуют, когда не хотят, чтобы видели их лица. Оторвавшись, он ободряюще сжал её ладошку и сделал шаг в сторону. Девушка вопросительно вскинула на него голову.
- Не ходи за мной, - отстранённо чужим голосом попросил её парень. - Встретимся возле машины, хорошо? - попятился он по направлению к восточной части кладбища. - Жди меня там.
Она мелко закивала.
- Да-да, хорошо.
Александр развернулся и отправился прочь.
Шагал он быстро, очень быстро, но по мере приближения к могиле отца, его прыть постепенно сходила на нет. По ряду, где лежал мистер МакЛарен-старший, его сын уже шёл тяжёлым, грузным шагом. Наконец, он заметил знакомый обелиск и, подойдя, остановился напротив.
Теперь они были вдвоём: он и отец.
Александр последнее время всё чаще и чаще вспоминал отца, сам того не желая. Открывая и узнавая: каково это, быть папочкой, он поневоле сравнивал себя со своим родителем. И скорее всего, этого уже не изменить.
Но сейчас он пришёл не за этим. Ему очень, очень-очень, ещё раз, хоть на минуточку, захотелось побыть сыном. Сыном своего отца. Говорят, что дети перестают быть детьми, когда сами становятся родителями. А у Александр внутри свербело обратное: дети становятся настоящими, полноценными детьми, с отдачей, мощной обратной связью, пониманием, но уже без эгоизма, потребительского отношения и грубости, только когда сами становятся родителями и он - первое тому подтверждение.
К тому же, даже если у человека будет десять детей, для своих родителей он так и останется ребёнком. Парню очень хотелось, чтобы отец мог бы порадоваться своему сыну, ставшему отцом маленькой девочке Эдельвейс. Но тот не дождался. Ушёл. Ему это не показалось интересным, не нашёл он такое важным. Александр вспомнил Дэлли. Неужели ему может когда-нибудь сделаться неважным её успехи, её жизненные шаги?
Парень вроде бы как стремился к могиле отца, чтобы побыть с ним, поделиться радостью, но сейчас стоял и понимал, что опять скатывается в упрёки.
- Мне даже отцовство не помогает, - проговорил он вслух не понятно кому. Сын стоял и изо всех сил старался простить родителя. Хоть за что-нибудь, хоть по какой бы то ни было причине! Он давно к этому стремился. Даже живя в Америке. И тут, грубо говоря, подвернулось это отцовство, и вот он самым прямолинейным способом использует его, чтобы понять отца и простить.
И не может.
Он подумал, что ему следовало бы вести себя проще. Не прятаться за размышления, а просто заплакать от обиды и поклясться здесь, в Шотландии, что никогда не бросит своего ребёнка и свою семью.