Страница 10 из 62
Его ждала ночь. Первая ночь в статусе отца. Та самая, которую он начал бояться ещё днём.
«Отец!» - вспоминал он своего родителя, сидя в полной темноте в квартире Кирка. Александр вошёл сюда и, не разуваясь и не зажигая свет, в отрешенности и опустошении тяжело опустился в кресло. Как сделал бы это столетний, дряхлый старик. Проследив в этот момент за собой словно со стороны, он почему-то пожалел, что сейчас его таким не видит Жаклин. А поняв, что хочет вызвать жалость, очень сильно разозлился и взял себя в руки.
Парень всегда чувствовал, что Кирк ему неплохо заменяет отца, хоть после последних событий это и казалось каким-то даже странным и неуместным.
«Чушь какая-то. Причём здесь Кирк? Эта девочка моя кровь и плоть». - Перед его глазами встала Эдельвейс. Наверное, даже встретив её где-нибудь в Аргентине на улице или в пустыне Монголии, он не смог бы пройти мимо и не задержать на ней свой взгляд.
«Чёрт бы меня подрал», - сжал челюсти Александр и, облокотившись о колени и запустив руки в свои жёлто-пепельные вихры, сгрёб полные жмени волос. Он ужаснулся насколько ему, оказывается, не хватает сейчас отца. Родного. И всегда не хватало. Он бы показал ему Дэлли, посмотрел: как отец берёт её на руки, как улыбается ей, как позволяет маленьким ладошкам прикасаться к своему лицу. Ему нужна была модель поведения родителя мужского пола и если раньше казалось, что он лишился её уже будучи вполне взрослым, то сейчас стало понятно, что произошло это почти в том возрасте, когда он только мог бы начать перенимать опыт отцовства. И опять появился повод в очередной раз разозлиться на родителя.
- Чёрт, - стукнул по коленке Александр.
«Отец рано ушёл … сбежал … и я … тоже … рано. Херовые из нас отцы», - выругался мужчина про себя.
Никогда ещё парень не чувствовал себя до такой степени безумным - мысль о том, что он теперь отец - не брат, не сын, не племянник, не дядя, а именно отец - и то, что Жаклин мать его ребёнка расправлялась с его мозгами, как хороший блендер с мякотью бананов.
А ему очень хотелось двинуться дальше и не перемалывать себе нутро, не пропускать себя через мясорубку, не буравить укорами и не метать кинжалы совести - разбитый и сломленный он не нужен ни себе, ни своим девочкам. Чтобы навёрстывать упущенное необходимо быть в форме.
Но мужчина понимал, что и без рефлексии ему с места не сдвинуться. И в прямом, и в переносном смыслах. Корить себя и линчевать было не только бессмысленно, но и очень важно одновременно - из прошлого нужно извлечь настоящее, соткать как полотно из нитей, тянущихся оттуда, из того самого момента, когда он в своём подъезде оторвался от Жаклин, сделал шаг назад и сказал: «Иди». Когда оттолкнул её.
Он вспомнил свой подарок туфельку.
- Боже, - Александр закрыл лицо руками.
Сегодня днём он шёл к любимой девушке с полной уверенностью, что тогда, у себя в подъезде всё сделал правильно. И вот теперь …
Бессмысленность самобичевания шла рука об руку с беспомощностью — прошлого не изменить. Оно само с этим отлично справляется. Теперь для него начал меняться не только его настоящий мир, и даже не прошлый, изменилось ко всему этому отношение.
Эта женщина родила ему дочь, а он почти четыре года ничего не знал об этом, занимался там своими мужскими разборками, учился, женился, разводился. А она в это время вынашивала, рожала, кормила грудью, вставала ночами, экономила, воспитывала, работала, читала сказки на ночь, лечила, поила горячим молоком. Как вообще впустила его в квартиру после такого? Да и вообще, как жила без него? Без никого.
Конечно, мужчина понимал, что, скорее всего, силы девушке давала их дочь. Но у Жаклин не было их любви, она думала, что их чувств больше нет. А у него есть. У него есть и дочь, и любовь её матери.
- Жаклин, - Александр подскочил с кресла и направился к одной из довольно больших музыкальных колонок, стоявших в гостиной Кирка. Нажав на переднюю панель одной из них, он повернул её, и перед ним оказался средних размеров сейф. Открыв дверцу и достав оттуда ключи от машины, он только лишь хлопнул рукой по лежавшим там нескольким пачкам евро, тут же всё закрыл и выскочил из квартиры, машинально замкнув замок.
Здесь, в квартире Кирка на BarclayRoad лежали ключи только от Maserati Gran Turismo - машины неудобной и непрактичной, но зато весьма показательной и знаковой. Кирк ездил на ней заключать договора на выгодных для себя условиях. Свою чёрную Q7, коричневую копию которой он когда-то подарил племяннику, и которую тот благополучно разбил вдребезги о колону дома на LadbrokeRoad мистер Бикстер уже давно продал. Но зато в большом гараже загородного дома Итана и Марго МакРосс уже стояла его новая Q7 гораздо более поздней модификации, поскольку Кирк тоже любил с семьёй наведываться в хайлэндс и прививать сыну, шотландцу по рождению, любовь к этнической родине и горам.
Выгнав из территориального гаража машину, Александр по ночному Челси довольно быстро домчался к дому Жаклин. То здесь, то там на улицах ему попадались на глаза люди, но на самой BovingdonRoad не было ни души и только лишь безмолвно и неподвижно стояли под домами припаркованные машины.
Остановившись возле фонарного столба с горящей лампой жёлтого уличного света, прямо возле дома его, теперь уже семьи, мужчина, быстро заглушив двигатель и потушив фары, выскочил из машины.
Взлетев на крыльцо заветной квартиры, даже не поставив авто на сигнализацию, он кратко позвонил. С той стороны сразу же громко и показательно рявкнула Сула.