Страница 29 из 132
Ученик повиновался. Дождавшись, когда все остальные покинут класс, Ольга подошла чуть ближе.
– Тим, – негромко произнесла она, обращаясь к Максиму.
Максим резко остановился, словно налетел на препятствие. Не веря своим ушам (или глазам), уставился на учительницу:
– Что? Что вы сказали?
– Я к тебе обращаюсь, – совершенно учительским тоном проговорила Ольга. – Вернись назад, не стой у двери.
– Вы знаете, как меня называли только...
(Только Воробьёва, кого я почти что трахнул этим летом, или некоторые девушки, с кем я хотя бы целовался...)
– Я много чего знаю, – произнесла Точилова, подумав о «сочинении» Инны. – Но сейчас речь не об этом. Мне бы хотелось поговорить о твоей успеваемости... Закрой дверь и подойди ближе.
Максим повиновался. Его мысли были слышны плохо – наверное, эбонитовая указка своим слабым разрядом провоцировала Ольгины способности хуже, чем конденсатор, не говоря о бытовом напряжении или – страшно подумать – молнии. Но было ясно, что он не сбежит. Потому что крепко сидел на крючке.
– Ты знаешь, – сказала Точилова, – у класса сейчас очень хорошие показатели по обоим предметам. Нам всем надо, чтобы такая динамика продолжалась и дальше. Но вот ты... – учительница строго посмотрела прямо в глаза Максима, большие карие глаза. В них так легко и сладко было тонуть... – Ты тянешь класс назад. По сравнению с предыдущим годом ты стал сдавать. Оценки твои явно ниже твоих возможностей. Ты согласен с этим?
(В общем, да, но что я могу с собой поделать...)
– Я вижу, что на уроках ты думаешь о чём-то другом, но никак не о материале, которого очень много и который надо очень быстро запоминать и усваивать. При этом ты смотришь на меня и слушаешь мои слова внимательно, не отвлекаешься. Но что-то рассеивает твоё внимание.
(Не что, а кто... И ты ни за что не догадаешься!..)
– Всё же я попробую догадаться... – Точилова увидела на лице Снежкова что-то похожее на испуг. – Я поняла, что ты слушаешь не то, о чём я рассказываю, ты просто слушаешь меня. При этом пропускаешь слова мимо ушей. У меня что-то не так с голосом? С манерой изложения? Нет, и я это знаю. Складывается впечатление, что если я начну нести всякий вздор, то это заметит весь класс, кроме тебя.
(Ольга... Твой голос... Твоя походка... Твои движения...)
– Вот видишь, значит, я права, – Точилова помолчала и сменила тон на более доверительный. – Я настоятельно советую тебе поработать над внимательностью. Старайся думать не о человеке, кто пытается до тебя что-то донести, а о той информации, которую ты должен понять и уяснить.
(Ничего не понимаю... Она как будто видит меня насквозь!..)
– Да, я вижу, – Ольга изобразила лёгкую рассерженность, – что мои слова и сейчас до тебя плохо доходят. Видимо, нет смысла о чём-то говорить, что называется, «на бегу», верно? Да и в голове у тебя только то, о чём болтают девочки. О том, что они видели в магазине.
(Это Алинка рассказала всем про чулки!.. А Инна ответила, что она даже не удивляется...)
– Да, Ерохина с Воробьёвой, верно... Послушай... Может быть, я лезу не в свое дело, но это не в Воробьёвой ли дело? Она сердится на тебя. Возможно, вспоминает какие-то недавние моменты. Но при чём тут я?
(Да как это «при чём»?.. Инна мне открыто заявила, что я влюбился в Ольгу – а это правда, и её это бесит... И ещё она уверяет, что Ольга слишком уж пристально смотрит на меня... Ещё с момента той встречи на пляже. А что, если так оно и есть?..)
Беседа вышла за рамки возможного общения между учителем и учеником. А у Снежкова начала сбиваться «программа» – Ольга отлично это видела и слышала. Надо остановиться, прекратить немедленно, но это нужно было сделать хотя бы минуту назад. А сейчас Точилова прошла точку невозврата, и ей оставалось двигаться только вперёд. Неважно, чем закончится этот разговор, но остановиться она уже не могла. Ответное чувство к Снежкову захватило всё её существо полностью, не давая опомниться и не позволяя думать о возможных последствиях. Со стороны это выглядело, словно строгая преподавательница распекает нерадивого школяра, да так, что у самой порозовело лицо и сбилось дыхание.
– Наверное, Воробьёва права, – покачала головой Точилова. – Наверное, со всех точек зрения.
(Не может быть, чтобы она намекала на это!.. Да, я хочу её... Она это видит? Может быть. Но как можно даже думать о том, что она хочет меня?..)
– Ты верно понимаешь, на что я намекаю. Нам надо подумать об индивидуальных занятиях. Как ты считаешь? – Ольга опять сменила тон, только уже на заговорщицкий, почти интимный.
(О чём это она? О том, что я сейчас думаю, так, что ли? Но этого не может быть, это невозможно, это уже слишком для того, чтобы быть правдой...)
– Нет ничего невозможного. Тебе действительно нужно позаниматься по... особой, скажем так, программе. Иначе ты и впредь на уроках будешь думать сам знаешь о чём, и это чем дальше, тем сильнее будет сказываться на твоей успеваемости. И уж поверь моему опыту, если человек так или иначе избавляется от своей навязчивой идеи, то у него в голове появляется порядок. А в твоей сейчас хаос. И я знаю, как помочь тебе от него избавиться. В общем, так. Жду тебя сегодня вечером, часов в семь. Возьми с собой всё, что нужно для занятий. Учебник обязательно. Держи его в руке.