Страница 35 из 38
Дрожащим пальцем я нащупала спусковой крючок, направила дуло в сторону двери и разревелась. Одно дело смотреть по телевизору, как храбрая героиня под угрозой пистолета заставляет сдаться оголтелых преступников. Другое дело - лично мне сидеть в этом закопченном углу и ждать Захара.
А когда он появится, что мне делать? Сразу стрелять? Боженька, спаси, я же не смогу в него выстрелить, я точно не смогу… Но тогда он дождется Рая и его пристрелит! А с чего я взяла, что Рай за мной придет, ему теперь хорошо у Лильки под мягким боком.
Такие мыслишки вовсе не способствовали повышению моего боевого духа. Я опустила ружье на колени, и теперь только слезы размазывала по щекам, а слезы все текли и текли от ощущения моей полнейшей слабости и неумелости. И еще оттого, что Он все-таки предпочел куклу крашенную, а ведь поначалу все "Ева… моя Ева… я без Евы никуда". Клоун рыжий!
Скрипнули рассохшиеся доски крыльца и в избушку зашел Захар. В одно мгновение оценил обстановку внутри, подлетел ко мне и одним грубым движением вырвал «двустволку» из моих рук.
— А ну-ка отдай! Все равно бы не выстрелила, с предохранителя-то забыла снять... Эх, ты, ляля-ляля... глупенькая, сладенькая.
Я - что, все эти премудрости мужские знать должна!? Обидно, обидно... и уже очень страшно... Захар вернул ружье на место и подошел ко мне, сел рядышком, положив тяжелую ладонь на мое колено.
— Ладно, не реви, смелая, смелая, оценил. Давай-ка, утешу! Я утешать-то мастер, ни одна баба еще не жаловалась. Ну, не жмись уже, чай не девочка уже, поди-ка сюда. Все равно ведь щас возьму, хочешь… не хочешь... с вами только так и поступать с дурами.
Он подтащил меня к себе поближе и начал стаскивать с меня футболку, расстегивать джинсики, а когда я попыталась протестовать, так ткнул кулаком под ребра, что у меня аж дух захватило, и я теперь просто корчилась от боли, уже плохо соображая, что делает со мной Захар.
Снова возникло странное чувство, что все со мной сейчас происходящее - это либо дурной сон, либо киносъемки. С минуты на минуту должен появиться оператор с камерой, весело объявить, что снят хороший кадр и этот мерзкий мужик уже от меня отстанет.
А потом, внезапно, пришло четкое понимание, что это МОЯ РЕАЛЬНОСТЬ и спасения ждать неоткуда.
И, словно отвечая на мой мысленный вопль ужаса и отвращения, Захара вдруг оторвала от меня какая-то неведомая сила и впечатала в противоположную стену избушки. Я свернулась на лежанке «калачиком» и замерла, глядя, как рыжеволосый мужчина дубасит «разрисованного» охотника.
Пожалуй, мне нужно было отвернуться или закрыть глаза, но я будто окаменела, я взгляда не могла отвести от того, как Рай его молотил. Это было гадкое зрелище, оно совсем не походило на все виденное мною прежде по телеэкрану! Сейчас, наяву, в двух метрах от меня зверское избиение человека выглядело просто омерзительно.
У меня закрутило живот, изнутри к горлу подступила тошнота, а потом мне стало жарко, будто я оказалась в парилке… поплыли черно-красные пятна перед глазами… и больше ничего.
Я пришла в себя от свежего и довольно прохладного воздуха, от колючих капель дождя на лице, приоткрыла один глаз, глубоко и с наслаждением вдохнув в себя запахи леса. Рай нес меня на руках, быстрым шагом пробираясь между берез и молоденьких сосенок.
— Потерпи, скоро дома будем, я тебя сам помою, ты будешь чистая, тебе будет хорошо.
— Я-то не замаралась… а вот насчет тебя…
Я даже попыталась усмехнуться, неужели Лиля его разочаровала настолько, что он в лес от нее удрал. Рай глухо ответил, заглядывая мне в глаза:
— На мне только кровь этого мерзавца!
— Ты его убил, да?
— Да… я его убил… и ни о чем не жалею!
— Ни о чем… и об этой ночи ты, конечно, тоже не жалеешь?
Рай остановился и поставил меня перед собой, крепко удерживая руками, чтобы я не свалилась. Его лицо приблизилось к моему вплотную. Верхняя губа подрагивала, янтарные глаза горели золотыми огоньками:
— Я должен был вернуться к тебе, должен был уснуть около тебя, но та женщина меня опоила… я ничего не помню, но я знаю точно, что не прикасался к ней, я тебе клянусь! Клянусь нашими будущими детьми, всеми тремя!
Я оторопела просто, эта была самая величайшая наглость, которую мне приходилось слышать в свой адрес. Он еще смеет надеяться, что я с ним… А ведь дети в его представлении - это самое важное, самое главное… Вершина в иерархии его ценностей! Апогей желаний и стремлений! Значит, сейчас он не лжет.
Мне вдруг припомнились слова Лильки о том, что «...он с пяти капель «отрубился» и никакого толку...». Может, в таком случае, Рай вовсе и не виноват, может, он все еще мой Рай.
— Ты меня спас от этого… этого…
Я больше ничего не могла говорить, меня душили слезы, я ухватилась за его курточку, прижалась носом к его груди и замерла так надолго. Все самое страшно уже позади, все плохое закончилось, мы рядом и мы больше не должны расставаться ни на день, ни на час. Иначе случится беда.
— Ты спасла меня раньше, и тогда, под Москвой, отцепив ремни, и сегодня снова… Если бы не твои рассказы, я бы даже не подумал про западню у пня, когда увидел твою белую тряпочку. Я представлял только, что сделаю, когда до него доберусь… я хотел, чтобы Змей умирал долго, а он кровью своей собственной захлебнулся… так скоро.
Знаешь, а кровь-то у него - черная оказалась, я такого не видел еще никогда… чтобы у человека была такая черная кровь. И ты рядом, ты смотрела, а я остановиться уже не мог. Когда я понял, что он собирается с тобой сделать, у меня в голове все помутилось, я хотел ему сразу же спину сломать… Я бы смог. Ева, ведь я же просто зверь, дикий, сумасшедший, я такое чудовище… Ты, наверно, не все про меня знаешь.