Плагиат

Девушка открыла ноутбук и пробежалась глазами по строкам. Артур снова решил писать любовный роман и, похоже, добавил немного мистики. Неплохо, популярно.

Карина с детства привыкла к качественной литературе. В ее доме не было проходных книг или бульварных романов. Библиотека Вереснева хранила классику, советских писателей, говоривших миру о людях и их настоящих жизнях и несколько томов подпольного и раритетного теперь самиздата.

У Артура был хороший слог, он умел облечь слова в те формы, которые хотел. Умел рассказывать четко и без лишних подробностей. Но чего ему не хватало, так это глубины. Его книги — в этом Карина не хотела признаваться даже самой себе — казались беглым рассказом ни о чем, не оставляли следа в душе. Как будто читаешь газету. Интересно и здорово узнавать из нее новости, а после выбросить в урну и больше не перечитывать никогда.

Карина старалась не думать об этом, гнала такие мысли. Конечно же, ее мужчина самый лучший и самый талантливый. У него все получится и он станет знаменитым писателем.

Только вот до ее отца, Николая Вереснева, вряд ли дотянется.

О Вересневе говорили до сих пор. Его романы были включены в университетские программы филологических факультетов, пару лет назад даже предлагали выкупить права на экранизацию. Правда, потом все это дело заглохло.

Жаль. Отец был бы рад, что его романы становятся фильмами.

Карина со вздохом прикрыла ноутбук. Артур вряд ли добьется успеха с этой книгой. Но ему она не скажет ни слова.

Надо бы позвонить Фомичу и договориться о встрече. Она совсем позабыла старика в последнее время. В прошлый раз она назвал Артура бездарным бумагомарателем и Карина жутко обиделась. Наговорила что-то о начинающих писателях и о том, что не каждому дано написать «Войну и мир», а еще, что профессор слишком отстал от жизни и не видит ничего кроме пыльных свитков.

С тех пор прошел месяц или два и Карина чувствовала себя полной дурой.

Старый звонок хриплым голосом возвестил о приходе гостя. Карина знала, что хозяин не слишком быстро дойдет до двери — Иван Фомич уже четвертый год передвигался исключительно с тростью, болезни вконец одолели старческие суставы — а потому стоило набраться терпения.

- Дай мне половинку, - хныкал мальчишка лет шести, спускаясь по лестнице следом за своим братом-близнецом, который самозабвенно пытался разделить шоколадное яйцо. - Ми-и-иша, дай…

- Отстань, - тихонько ответил Миша, продолжая терзать лакомство. Ладошки ребенка уже покрылись тающим шоколадом. Следы шоколада были на рукавах зеленой куртки, на щеках. Вот, наверное, ему влетит от матери.

Дети пошли вниз, а Карина улыбнулась им вслед. Вот бы у них с Артуром были близнецы. Как здорово будет, если они станут настоящей семьей.

За дверью квартиры послышалось шарканье и тут же щелкнул дверной замок.

- Карина, девочка! - радостно улыбнулся Фомич. - Я уж и не ждал. Ты обещалась прийти на час раньше.

- Простите, Иван Фомич, - девушка с улыбкой пожала плечами. - В городе пробки, а я сегодня на автобусе.

- Ну давай-давай, заходи. Чего без толку в парадной стоять.

Карина улыбнулась.

Иван Фомич Арсеньев — коренной петербуржец, которого каким-то чудом занесло в Москву еще в молодости. Он приехал сюда, чтобы преподавать в университете еще в тридцать лет, потом женился да так и остался в столице. Профессор, автор многих научных трудов и лучший друг ее отца. По злой воле судьбы он остался одиноким к старости и Карина просто не могла остаться в стороне.

- Уж прости за беспорядок, - извинился Фомич, стоило Карине войти. - Сегодня у меня было четыре ученика и все никак руки не дошли.

- Глупости какие, - махнула рукой девушка. - Я бы и не заметила.

В квартирке Арсеньева и впрямь было не слишком-то убрано. Но сам хозяин выглядел безупречно — выглаженные брюки, светлая рубашка, вельветовый пиджак и шелковый лоскут платка в кармане. Преподавательская привычка брала свое. А, может, племянница время от времени заходила и помогала с гардеробом. Что ни говори, а квартира в Москве — серьезный повод для поддержания родственных уз.

- Ну проходи, чаю выпьем, - пригласил Фомич на кухню с круглым столом и абажуром, который так любила покойная профессорская жена. - Ты вон и тортик принесла.

- Все-то вы видите, - усмехнулась девушка. - Садитесь, я поухаживаю.

- С удовольствием, - Фомич тут же занял один из стульев. - Давно за мной молодые девочки не ухаживали. Ко мне, знаешь, ходят студентки с филфака и все они, - профессор притворно скривился и отмахнулся. - Это раньше на филфаке учились самые красивые девушки, а сейчас и глянуть некуда. Юбка в пол, кофта такая, что трое влезут, очки в палец толщиной и волосы, слизанные в косу. Когда-то я встретил на филфаке свою жену, а сейчас это фабрика по производству старых дев.

- Да ладно вам, Иван Фомич, - засмеялась Карина. - Это вам просто с ученицами не повезло.

- А, - отмахнулся Арсеньев в ответ. - Сейчас не модно изучать языки, литературу. Всем подавай экономику, менеджмент, пиар, все хотят быть в тренде.

- Боже, Фомич, что за слова такие? - притворно ужаснулась Карина.

- Время. Время, Кариночка, диктует свои правила. Да такие, что даже такой старый хрыч как я заговорил по-новому. Как твои дела, кстати?

- Хорошо мои дела, - ответила Карина, ставя на плиту тяжелый чайник со свистком. Пузатый, расписанный под хохлому, этот чайник был настоящей реликвией и его впору было выставлять в музее. - Позавчера уволилась с работы.

- Умничка, - решительно заявил Арсеньев. - Давно пора было сесть за рукопись. Уверен, тебя ждет еще больший успех, чем отца.

- Да ну вас, Иван Фомич. Какой с меня писатель? Так, балуюсь иногда.