Год совы

- Мне интересно. Если это слишком твое личное, то ты вполне можешь и не отвечать. Просто такие вещи многое о тебе говорят.

- Мы не встречались, даже и не собирались. Просто дружили. В хорошем смысле, а не в том, какой обычно вкладывают в это слово женщины. В некотором роде, конечно, да, я ее любил, и меня несколько огорчало, что вместе мы быть не можем, но при этом и она мне никаких ложных надежд не давала, поэтому френдзоной я это назвать при всем желании не смог бы, а желания даже и нет.

Тем временем прямо посреди нагромождения почти черных кучевых облаков появился небольшой просвет, а ветер неожиданно стих. Прозрачные, но из-за большой глубины казавшиеся черными воды Укмети были иссечены крупной рябью, вода билась о серый камень с неприятным чавкающим звуком. Набережная – короткая, метров сто – была абсолютно пуста, никаких следов пребывания людей, впрочем, для приречного района днем это было свойственно – организаций здесь было мало, и в середине дня улицы словно вымирали. Букарев с Камелиной подошли к ближайшей скамейке.

- Посидим? Добежим до твоего кафе, если все-таки соберется дождь?

- Да добежим, конечно, - улыбнулась Камелина. – Только вот…

«Денег у меня с собой нет, купи мне все, что я захочу» - закончил фразу за нее Букарев, но продолжение оказалось иным:

- …заговориться мы с тобой можем так, что даже и не заметим, как этот дождь начнет собираться.

- Ты так уверена? Закурю? – спросил Букарев, доставая сигареты.

- Кури, только отойди немного, чтобы на меня ветер не дул… Хотя, не знаю, я же встречалась уже раньше с курящими парнями – самое позднее на второй день привыкала.

- Но со мной-то ты не встречаешься, - напомнил Букарев.

- Все может быть, может, у меня и следующий будет курящий?

- А ты разве одна сейчас?

- А ты не видишь?

- Ну, мы же не встречаемся и даже предпосылок к этому нет, этого не может быть никогда, просто дружим, философствуем тут по-всякому. Учишь меня быть немужиком, надо бы выяснить, почему ты в этом заинтересована, но всему свое время, конечно.

- И этот человек еще говорит мне что-то про френдзону? – Ирина подозрительно покосилась на него. – Зачем ты так?

- Как?

- Вот так. Может быть, я сюда совсем с другими мыслями шла, а ты взял и скинул меня с небес на землю. Кури уже, не отходи, я не закончила еще с тобой разговор.

Букарев щелкнул зажигалкой.

- И, позволь же спросить, о чем ты там в небесах мечтала?

- Твой вопрос бестактен. Есть вопросы, которые нельзя задавать женщине.

- Просто твои намеки наводят меня на предельно странные мысли, и я собираюсь быть хозяином ситуации, потому что не могу понять, что сейчас вообще происходит, как мне на это реагировать, что предпринимать.

- Ну а я не хочу отвечать тебе на этот вопрос. – Ирина выразительно посмотрела на него. – Есть вопросы, которые я хочу сама тебе задать, но никогда не задам. Потому что неприлично и бестактно задавать такие вопросы.

- Неприлично, Ирина Батьковна… как вас, кстати, по батюшке?

- Романовна так-то, но ты продолжай.

- Так вот, неприлично, пардон муа, на мостовых дефекацию осуществлять. Все остальное – прилично. Когда ты идешь по улице и видишь чей-то голый зад в процессе, ты уже не можешь никому сказать «сделайте меня развидеть это», ты не можешь стереть это гнусное зрелище из памяти нажатием кнопки. А на неприличный, как ты выразилась, вопрос можно просто не ответить или сказать, что это твое личное и ты не хочешь об этом говорить.

- Ой, давай без эзопова языка, ладно? – Камелина слегка скривилась. – У меня сестра по-другому разговаривать не умеет, а теперь еще и ты…

- Которая из?

- Юлька. Кстати, может, сходим к ней как-нибудь?

- Зачем? Ты иди, я не стану, меня туда не звали.

- Она будет рада, ты ей будешь интересен.

- Я примерно знаю от сэра Сотовкина, чем занимается эта ваша Юлька. Не-е, пусть себе другого кролика для препарирования ищет.

- Почему же сразу препарирования? – спросила Ирина. – Просто ты сам по себе человек нетипичный и интересный, ей это понравится.

- То есть какие-то вопросы задавать женщинам нельзя, а мужчинам любые можно? Я, так-то, и про фенечку тебе рассказывать не хотел, это мое личное, не знаю, зачем рассказал, - фыркнул Букарев. – Что за сексизм? Я вот не хочу, чтобы Юлька потрошила мою голову, и не пойду к ней. Или пойду, но только в компании друзей. Потому что так ее внимание будет распределено между несколькими, а если я буду один, то меня непременно положат на разделочный стол.

- Почему вы все так предвзято относитесь к ней? Она замечательная.

- Может быть, но не для нашего брата. Опять пардон муа, но человеку, с которым был там, где бывать не надо, я по определению верю больше, чем пусть и няшной, но девушке, которую вижу второй раз.