Страница 25 из 95
- Когда в Ленинград прибыл партизанский обоз с продовольствием? – неожиданно спросил отец.
- В сорок втором, в конце марта. Двадцать девятого, кажется…
- Ну вот, а говоришь – не разбираешься. Эту дату не каждый историк вспомнит.
- Может, историк что-нибудь другое в истории изучает. Другую войну, другую страну, другую эпоху. Ему интересно, чем там философы в древней Греции занимались, а не что там в сорок втором году было или не было. Я вон хорошо ориентируюсь по японской культуре, но спроси меня про Китай – и увидишь глаза с бильярдный шар размером. Китай мне неинтересен – я его не изучаю и в культуре китайской не разбираюсь.
- А ведь оттуда родом та физиономия из телевизора, которой ты боялся. Это китайский мудрец, перерисованный, правда.
- Я в курсе, но это уже история скорее компании «ВИД», чем Китая.
Букарев совершенно выдохся. Отец органически не желал его понять, а он катастрофически не мог сформулировать свою просьбу оставить уже наконец его тараканов в голове в покое. Они съехали на кабачки, на футбол, на блокадный Ленинград, на японскую культуру и даже на телекомпанию «ВИД», но ни на шаг не приблизились к консенсусу. И к машине, кстати, тоже, хотя удочки смотаны, рыба запакована, а солнце начинает печь неожиданно жарко, впрочем, где-то на северо-западе небо подернулось черной полосой – днем однозначно быть грозе.
- Пойдем, бать, - поторопил его Букарев-младший. – Полдень скоро, а мы все никак лясы доточить не можем.