Охотница

– Может быть.

Женя устало потёрла лоб ладонью.

– Макс, а почему ты ему поверил? Ведь бред же, чушь, я и согласилась-то на ту операцию исключительно прикола ради. Кто тебя убедил? Да ещё так, что ты поначалу ничего плохого и слушать о нём не хотел?

– Кто убедил, кто убедил… Да Люба и убедила. Её муж прибегал к услугам Бошняка, и весьма наглядно продемонстрировал результат.

– А что её муж для себя попросил? Талант к науке?

– К риторике, – Макс вздохнул. – С наукой у него и так всё в порядке, а вот публичные выступления ему не давались. Он вечно переживал, сбивался, заикался… А теперь ораторствует, что твой Цицерон.

– И поэтому ты Бошняка так рьяно защищал?

Впереди показалась обещанная заправка и рядом с ней – придорожное кафе. Макс, не торопясь отвечать, свернул на стоянку, заглушил мотор и только тогда посмотрел на свою спутницу.

– Женя, ты знаешь, что это такое – когда сбывается заветная мечта, казавшаяся неосуществимой? Я получил свой Шанс – тот самый, который выпадает один раз на десятки тысяч, если не на миллион. Так легко ли согласиться после этого, что с самим Шансом что-то нечисто, что исполнения твоего заветного желания может привести к плачевным последствиям? И меньше всего мне хотелось признавать, что исполнение моего желания могло принести вред тебе.

– Ну, вообще-то, вред мне принесло исполнение моего желания…

– Но это я тебя во всё впутал. Господи, – Макс потёр лицо обеими руками, – я чувствую себя полным идиотом. Сорвался, как последний кретин, подставился, изобразил карася-идеалиста по полной программе, а в результате вам же меня и пришлось выручать. Дама в беде, блин.

– Карася-идеалиста? Это ты про то, как ты пришёл к Бошняку?

– Ну да. Требовать от него, чтобы он немедленно всё объяснил и что-то с этим сделал. Ждал, что он немедленно потупит глаза, и скажет – ой, извините, был неправ. Словно помутнение какое-то нашло, ей богу.

– Ничего, – Женя сочувственно погладила его по плечу. – Я тебя понимаю. Я сама чуть не рехнулась, когда поняла, что нас двое.

Макс поймал её руку и вдруг прижался к ней губами.

– Никогда себе не прощу, что это всё из-за меня, – произнёс он. – Женя, я давно должен был это сказать, да всё тянул, как последний трус. Выходи за меня замуж.

– Замуж? – Женя хлопнула глазами. – Ну… Сейчас не самое подходящее время…

– А когда оно будет, подходящее? Женечка, солнышко моё, я правда тебя люблю. Я уже и кольцо приготовил, да всё не решался, всё тоже время подходящее выбирал. Ну вот и довыбирался. В таких делах нельзя откладываться.

– Нет, подожди! – Женя упёрлась ладонью ему в грудь. – А что если всё-таки окажется, что это она, а не я – настоящая Женя Белоусова? Что тогда?

– Я уверен, что настоящая – ты. Но даже если и нет… Ну, придётся уйти от Андрея Ильича, подумаешь, трагедия. Чёрт с ним, с «ДомКвартВопросом», что я, работу себе не найду? И работу найду, и семью обеспечу, не сомневайся. Я люблю тебя. Тебя, а не её. Женя! Ты что?

– Ничего, – Женя хлюпнула носом, – ничего. Это я так… Не обращай внимания.

– …Словом, было решено, что ты останешься здесь, – подытожил Рахеф.

– Но почему?! – я едва удержала форму. Это не очень приятно – когда собеседник перед тобой превращается в шар или начинает расплываться, как пятно краски в воде, и потому считается дурным тоном. Но порой очень трудно сдержаться.

– По вполне очевидным причинам, Хэо. Ты же не новичок, неужели тебе надо объяснять? Ты слишком долго носила Личину. Тебе надо отдохнуть. Расслабься, погуляй, пообщайся с семьей и друзьями. Жаль, что ты так и не завела себе партнёров, встретиться с ними было бы очень полезно.

– Вы же сами говорили, что Звёздный Остров отнесло слишком далеко, и Коридор к нему лопнул, – напомнила я. – Сколько времени понадобится, чтобы его восстановили?

– Ты права, много. Но у тебя и на Радужном есть знакомые, верно? Побывай у них, пригласи их к себе. Кстати, в Музыкальном дворце теперь накачивают газ в несколько залов, там можно послушать звуковую музыку. Им было бы интересно мнение знающего человека, какая смесь и плотность газов лучше всего передают звуковые колебания.

– На это есть специалисты, – буркнула я.

– Они будут рады учесть мнение любого, – терпеливо возразил Наставник. – Хэо, да что с тобой? Раньше ты никогда не была столь упрямой.

Я виновато приглушила свечение своего тела – наш аналог вздоха раскаяния. Да, конечно, в словах Рахефа был резон. Я действительно слишком долго носила Личину. Когда мы, Охотники и Материалисты (я невольно улыбнулась, вспомнив, что в мире, который я только что покинула, в последнее слово вкладывается совсем иной смысл), вселяемся в скопированные с жителей материальных миров тела, мы также получаем их память. Создание Личин когда-то было огромным шагом вперёд – раньше для выхода в другие миры из Пустоты нам требовались тела жителей этих самых миров. Причём тела не пустующие – лежащие в коме, например, не годились, и сумасшедшие тоже, ведь дефекты работы мозга сказывались и на новом жильце. Обладатель тела и «подселенец» неизбежно сталкивались и хорошо, если они могли договориться между собой и какое-то время мирно просуществовать вместе. Но нередко начинались конфликты, и ничем хорошим это не заканчивалось.