Охотница

– Боюсь, что найти Викторовича для нас с тобой становится вопросом выживания. Возможно, на меня покушения будут чаще, но и ты не в безопасности. Так что… Я расспрошу Макса. Ты же пока сиди тихо, с дачи без нужды не высовывайся. Чужим людям не открывай, на сомнительные приглашения не реагируй… Словом, сама разберёшься. Я, если удастся что-то узнать, тебе позвоню. А потом – надо ловить нашего неуловимого.

– Ну, поймаем мы его, и? Выясним, кто из нас оригинал, а потом что? Думаешь, он перестанет нас преследовать, если будет знать, что нам всё известно?

– Думаю, что нет. Вероятно, он уже знает, или вот-вот узнает. К этому домику-то ведь мы вдвоём припёрлись. И знаешь… У меня нет уверенности, что он оставит в покое любую из нас, даже если вторая почит в бозе.

– Почему? – она резко подняла голову.

– Из опасений за свою деловую репутацию. Да-да, не смотри на меня так, я полностью серьёзна. Если помнишь, он предложил мне… нам обряд бесплатно в обмен на обещание, что мы в случае чего замолвим за него словечко и подтвердим прочим скептикам, что он делает то, что обещает. То есть я должна была стать этакой ходячей рекламой. А сейчас и я, и ты – скорее антирекламы. Ему и так приходится делать титанические усилия, чтобы убедить потенциальных клиентов, что его метода – не бред сумасшедшего…

– Да уж, – Женя улыбнулась, хотя и невесело. – Я себе голову ломала, почему это здравомыслящий Макс ведётся на всю ту чушь, которую несёт его приятель.

– Вот-вот. А если станет известно, что его технология имеет вот такой забавный побочный эффект… В общем, ему будет лучше, если замолчим мы обе.

И мы замолчали. И промолчали довольно долго. Мимо нас ходили люди, к скамеечке напротив подошла провинциального вида тётка, обвешанная полудюжиной сумок, аккуратно сгрузила своё имущество на пол, плюхнулась на сиденье и издала звучный вздох облегчения.

– Но тогда тем более, я не понимаю, что мы сможем сделать, чтобы обезопасить себя, – нарушила наконец наше молчание Женя. – Мы же не сможем засадить его в тюрьму. Ну, то есть, наверное, сможем… Если сумеем доказать его причастность к покушениям…

– И не засветить при этом одну из нас. Нет, боюсь, нам придётся пойти на крайние меры. Во всяком случае, сейчас я другого выхода не вижу.

– Это на какие? – она пристально посмотрела мне в лицо, потом её рот приоткрылся, а глаза сощурились: – Что? Убить его?

Я не ответила, лишь ограничилась выразительным взглядом.

– Ты с ума сошла? – оторопело спросила она.

– Нет. И если ты видишь другой способ решения проблемы – поделись.

Женя отвернулась, уставилась в не слишком чистый пол и принялась ковырять его каблуком здоровой ноги.

– И чем мы тогда будем отличаться от него? – спросила она.

– Тем, что мы – защищаемся. Мы ему ничего плохого не сделали. И с удовольствием бы оставили его в покое – если бы он оставил в покое нас.

Женя молчала. Соглашаться ей явно не хотелось, но и возразить было нечего.

– Ладно, – сказала я. – Как возвращаться будешь? Я могу тебя отвезти, но машина сама знаешь где. В метро ещё раз спустишься?

– Нет!