Страница 31 из 107
– Ладно, – она сжала и разжала кулаки. – Теперь моя очередь. М-м… В подростковом возрасте я попыталась сочинить стихи. «Привет тебе, серый и ласковый зверь…» Какая вторая строчка?
– «Решай же судьбу молодую», – буркнула я, чувствуя, что краснею. – Да ладно, всё равно из этого ничего не вышло.
Она кивнула, так же смущённо усмехаясь. Да, свой первый и единственный опыт стихосложения я не только никому не показывала, но и вообще постыдилась записывать на бумаге. Ибо его вполне хватило, чтобы понять – стихи мне сочинять противопоказано.
Мы опять помолчали.
– Ладно, – сказала я наконец, – ладно. Пусть мы полностью идентичны, и воспоминания у нас общие. Но в какой-то точке они должны расходиться? Раз нас двое – значит, когда-то они разделились?
– И это случилось недавно, – кивнула вторая Женя. – Та процедура? У Петра Викторовича?
– Скорее всего. После неё я в первый раз тебя и увидела.
– А я тебя. Но не сразу, а пару дней спустя. А эти два дня я спокойно прожила дома с мамой и папой. А ты где была в это время?
Я открыла рот – и запнулась. Велик был соблазн сказать – дома, как и ты. Но в том-то и дело, что я не могла со стопроцентной уверенностью утверждать, где я была, и что делала в этот период. Я его просто не помнила.
– Не знаю, – призналась я. – Меня ограбили. Брызнули в лицо какой-то гадостью, и у меня провал в памяти на эти два дня.
– Или тебя просто не было, – с торжеством заключила она. Я подавленно промолчала. Я не верила в то, что я – откуда-то взявшийся двойник, но крыть в эту минуту мне было нечем.
– Может, всё же выпьешь чаю? – с великодушием победительницы предложила Женя, и когда я кивнула, поднялась. – Но хоть саму операцию-то помнишь?
– Нет. Вот как мы с Максом на него ехали – помню. Они с Петром Викторовичем выдернули меня из гостей. Мы были тогда у Захаровых…
– У Захаровых? – она обернулась от чайника. – У Маргариты и Валерия?
– Ну да.
– Вы были у них в гостях? Они же с папой друг друга терпеть не могут!
– А ты что, сама не помнишь?
Она помолчала с минуту. Потом сказала:
– Нет.
– Ага, – я почувствовала, что вновь обретаю ускользнувшую было почву под ногами. – А что помнишь? Сам обряд обретения новой способности помнишь?
– Да.
– А перед ним что? Что-нибудь в тот день?
На это раз Женя молчала довольно долго. Чайник успел вскипеть, и она налила две чашки и села напротив, прежде чем наконец ответила:
– Выходит, что в тот день – ничего.
– А что последнее перед тем?
– Боулинг на Пашкином дне рождения.
– Это же дня за два перед тем, – вспомнила я. – Ха! Выходит, что провалы в памяти у нас пусть и не одинаковые, но симметричные.
– Но мой раньше!
– И что?
– Если бы ты была уже тогда, ты должна помнить что-то другое, верно? Судя по всему, ты появилась после второго провала.
– Или одна из нас появилась во время или до первого провала, и это не обязательно я.
– Но я-то была дома! В смысле, Макс, как ты говоришь, выдернул тебя… меня… из гостей, мы вместе поехали к Петру Викторовичу, а потом вместе с Максом от него и уехали домой.
– А Макс при процедуре присутствовал?
– Нет.
– Значит, во время его отсутствия, но пока твоя память снова не включилась, могло произойти что угодно, верно?
Она поджала губы:
– И где же всё это время была ты?
– Понятия не имею. Возможно – бродила вокруг дома и гадала, откуда взялась занявшая моё место самозванка.
Я вспомнила о чае и сделала глоток. Вторая Женя побарабанила пальцами по столу.
– А что вы делали у Захаровых? – спросила она.
– Я же говорю – были в гостях. Они решили с нами помириться, и пригласили нас на большую вечеринку. Какие-то у них общие деловые интересы с папой образовались, я в детали не вникала.
– Ну и бог с ними. Вернёмся к нашим баранам. Всё равно что-то не складывается. Если разделение произошло во время процедуры, Пётр Викторович должен был что-то знать, верно?
– Если оно действительно произошло в то время, и вообще одно с другим связано. Конечно, скорее всего, связано, но наверняка мы утверждать не можем.