Страница 45 из 76
Страх… Что делают люди, в которых вкладываешь свою душу? Люди, о благе которых заботишься и переживаешь…
Наверное, боль — то чувство, которое могут принести лишь самые близкие… Какое дело до тех, при мысли о ком сердце не ускоряет своего биения… К кому не стремишься, лишая себя покоя и сна. А потому ощущение пустоты внутри никак не хотело отпускать… Если сын вырастет таким же? Если он вообще относится к окружающим не так, как следовало бы? Был ли его отец прав, делая вид, что у него нет сына… Во всяком случае, он бы ни минуты не переживал, зная, что с ним могло бы что-то произойти. Что он мог заболеть, умереть… Не переживал же, когда умерла мать…
Осоргин посильнее запахнул халат. Холодало… Первые капли, падая, разбивались о бревна, разлетаясь в стороны. Пожелтевшие листья, уносимые порывом ветра… Кажется, что так проходит и жизнь… Можно пытаться контролировать все, в том числе и себя, не позволяя ломаться. Но он ведь не железный… Главное — уметь вовремя остановиться. И он остановится. Когда кончится сигара…
Кто-то говорил, что ничто в этом мире не постоянно, особенно женщины. Глупейшее утверждение. Следить за своим поведением должен каждый. Остальное — всего лишь распущенность.
Прикрыл глаза… Надо было быть идиотом, чтобы не заметить перемены в ее поведении. Резкость, отстраненность… Чувство вины в глазах утром… Как будто она изменяла не ему, а с ним кому-то еще… О ком он не знал. И не хотел знать… Не мог верить…
Да и теперь… Ее красноречивые взгляды, вздохи ничего не меняли. А была ли для нее вообще разница, с кем спать? Ему ведь уже не двадцать лет, чтобы видеть во всем этом что-то сверхъестественное…
Видел ли он в этих глазах любовь? Он не мог сказать. Но в них было доверие. Возможно, она держалась за него, как утопающий за любой возможный предмет, способный предотвратить мучительную смерть. Она выбрала его помощь. Может, это было не все, что могла дать эта красивая, хрупкая, беззащитная молодая женщина. Но в подобных обстоятельствах достижение несомненное. И кто знает, как повернется в дальнейшем их жизнь…
Впрочем, как бы это ни было глупо, а тогда, когда, кажется, уже следует остепениться и задумываться о чем-то серьезном, у человека остаются все те же самые потребности. Бывают ли исключения? Наверное, да. Он этим исключением не был. С какой бы серьезностью Сергей Владимирович не относился к исполнению необходимых обязанностей и с какой бы точностью не выверял свои действия, а все же, скорее, так и остался романтиком… Необходимость тепла, ощущения того, что ты любим, — кажется, в этих желаниях нет чего-то необычного…
Хотелось бы поверить, что тогда, когда она накинулась на него в лесу, ей двигало не просто желание снять напряжение. Да, это было неожиданно. И хотя никаких иллюзий по поводу ее отношения теперь он не строил, что-то все-таки дрогнуло, болезненно сжавшись где-то внутри, когда она с такой нежностью касалась его лица своими губами… Хотя бы на секунду хотелось поверить… Впрочем, верить никто не запрещал.
Беспокойство… Пусть эта поездка была и не слишком долгой, но он искренне переживал за Федю. Агафья хоть и была отличной гувернанткой, но человек все же чужой… Что могло случиться за это время… Да что угодно. Контролировать действия прислуги, находясь теперь за столько миль от дома, он не мог. Хотя Алиса, кажется, за все время ни разу не вспомнила о сыне. Впрочем, разве волновал ее кто-либо, кроме себя…
Осоргин подумал, что все же нервные потрясения на нем теперь сказывались совершенно не лучшим образом. И это с учетом того обстоятельства, что ее безрассудство не обернется чем-то большим, чем сокращением лишних двух-пяти лет его жизни. А если нет… Если теперь придется подавать на развод… Да и черт с ним со скандалом и обязательными проблемами на службе. Что делать с сыном? Как объяснить ему подобные обстоятельства? Наверное, это было именно то, от чего он так пытался оградить Федю… От повторения событий собственной жизни…
Потерянность… Что будет, если все повторится снова? Нет… Не повторится. Уже никогда. Никогда впредь не позволит так себя использовать. Но начинать новую жизнь в сорок два года… Совсем не то, чего он хотел добиться в жизни. Нет, он вполне здраво оценивал свои силы и не стал бы ставить крест на своем будущем. Но уже и не хотелось… Не хотелось возвращаться к тому, от чего, казалось, ушел еще десять лет назад…
Впрочем, завтра он снова вернется к тому, что решил для себя. К тому, что сможет заглушить эту непроходящую боль… К любым действиям, которые смогут помочь сохранить хотя бы внешнее спокойствие. И гонять… Гонять ее до потери пульса. Теперь ни одно действие она не будет делать без его ведома. Довольно…
Как ни странно, но в произошедшем мужчина не склонен был винить того, на кого бы первым делом указал любой другой на его месте. Роль Бориса Тилинга во всей этой истории волновала его теперь в последнюю очередь. Не он, так кто-нибудь другой… Мало ли в этом мире проходимцев, не гнушающихся самых отвратительных средств для получения желаемого. Вряд ли хоть один из них будет опаснее беспризорного кобеля, если на них не обращать внимания. Не принимать правила игры. На ум приходило одно не слишком пристойное, но невероятно точное выражение… Все равно разбираться стоит все же с членами своей семьи, а не сваливать все грехи на какого-то малолетнего мерзавца.
Человек, живущий по тем средствам, что отпускали ему достопочтенные родители… Превосходно. У Осоргина не возникало сомнений относительно причин столь «удивительно осознанного» решения молодого человека. Принял, исходя лишь из уверенности, что они подобное поведение не одобрят. А следовательно, и обеспечивать перестанут…