Страница 25 из 76
Борис… Сколько в этом имени теперь было для нее… невозможного. Боль, разбившиеся надежды, острая грусть… Не получилось… Не с ним. Он не может, не хочет брать ее в жены, нести за нее ответственность… Что ж, видимо, не суждено. А как по-другому? Может, он поспешил? Может, она неправильно все поняла? Нет… Он сказал ей остаться. Поговорить с ним? Убедить? Какой в этом смысл, если для него вся их «любовь» была лишь очередным развлечением? Если ни к чему более серьезному, чем встречи в холодном номере отеля, он не был готов… Но он же сказал, что можно что-нибудь придумать…
«Что придумать? Что?» — она и сама понимала, что это глупо. Но как теперь жить? Без него… И почему так горько? Больно…
Шаги за спиной. Знакомый голос, отдающий какие-то приказания. Через минуту она увидела фигуру Сергея Владимировича Осоргина, быстрым шагом вошедшего в гостиную. Он не суетился, но был сосредоточен и серьезен. Впрочем, в этом состоянии Алиса выдела его очень часто. Правда, сейчас он не был занят делами службы. А что тогда?
— Алиса… — кажется, разговор он всегда начинал именно так. Обращаясь к ней по имени.
— Да… — женщина ответила, даже не повернув головы. Безразлично.
Осоргин нахмурился. Вся эта ситуация его совершенно не радовала. Что она опять себе надумала?
— Собирай вещи. Я отдал необходимые распоряжения, но по поводу того, что ты возьмешь с собой, решай самостоятельно. Уже обед, так что поторопись.
— Хорошо… — все так же односложно. Равнодушно.
Сергей Владимирович несколько секунд стоял, пристально смотря на жену. Затем подошел, опустился на стоявшее напротив нее кресло, заглядывая ей в глаза.
— Послушай… Я могу предположить, чем вызвано такое твое состояние, и о ходе твоих мыслей догадываюсь. Посмотри на меня, пожалуйста. Я хочу обозначить раз и навсегда: то решение, которое ты сейчас примешь, будет для тебя последним. На твои терзания и сомнения я, говоря откровенно, смотреть не имею ровным счетом никакого желания. Если тебе что-то в моих словах кажется неприемлемым, то ты вольна строить свою жизнь так, как сочтешь нужным. Не в моих силах мешать тебе совершать ошибки. Сдается мне, что как взрослому человеку тебе это должно быть понятно. Запомни: я не держу тебя. В своем выборе ты свободна. Но я хочу, чтобы ты сделала его прямо сейчас. Сгораешь желанием создать новую семью — что ж, доброй дороги. Не вижу смысла пытаться тебя удерживать. Изменить что-либо в твоей уверенности, что там, куда ты пойдешь, будет лучше, я, видимо, не властен. Остаешься, так будь добра вести себя соответствующим образом. Терпеть подобное положение вещей более я не намерен. Пойми: только ты одна способна себе помочь. Я могу лишь поддержать. Все, что сейчас происходит, делается только для того, чтобы ты была счастлива и довольна. Но в том случае, если в этом есть и твое желание. По-другому не выйдет.
Она смотрела на него и на этот раз понимала, что ни сочувствия, ни смягчения своего приговора она не дождется. Слишком серьезен и проницателен был его взгляд, а слова звучали без тени иронии. Кажется, еще вчера он готов был принудить ее к тому, чтобы остаться, но сейчас дал понять: теперь ответственность за ее выбор полностью лежит на ее плечах. А впрочем, он прав… Идти или остаться… Новая жизнь или прежняя…
— Я, кажется, уже дала свое согласие, Сергей Владимирович, — она взглянула на него измученно из-под своих длинных темных ресниц. — Делайте со мной, что захотите…
Он, казалось, не был удовлетворен ее ответом.
— Тогда прекращайте строить из себя Офелию и займитесь, чем я вам сказал. До вечера все должно быть готово. Я подал прошение, с минуты на минуту должен прийти ответ. Поэтому прошу поторопиться.
Осоргин еще раз посмотрел на нее с каким-то недоверием, о чем-то раздумывая. Внезапно взгляд его наткнулся на пустую наполовину чашку кофе, скромно стоявшую на круглом столике.
— Нет, это никуда не годится. Вам сейчас это будет совершенно неполезно. Пойду прикажу поставить чай, — вздохнул и добавил, посмотрев куда-то в сторону:
— У меня складывается впечатление, что если и есть какой-либо способ, которым можно себе навредить, то вы обязательно его используете…
Заметив, что взгляд ее из, казалось, на время прояснившегося снова становится задумчивым, Сергей Владимирович раздраженно поискал что-то во внутреннем кармане и, достав оттуда металлическое перо, взяв со стола небольшой блокнот, протянул жене. Алиса с недоумением воззрилась на мужа.
— Поумножайте в столбик. Отвлекитесь.
Затем встал и так же быстро покинул комнату. Алиса долго смотрела на белую гладь бумаги. И снова она чувствовала себя маленьким ребенком. Что за странное ощущение…
Через некоторое время женщина встала с кресла и, обойдя столик, неспешно пошла к себе. «Куда мы едем? А впрочем, есть ли разница… Главное — подальше отсюда…» Она в задумчивости поднималась по широкой лестнице, когда ее взору предстала неожиданная картина: в коридоре возле перил стоял маленький Федя и внимательно слушал опустившегося перед ним на одно колено Осоргина. Судя по тому, как насупился мальчик, то, что говорил отец, ему было явно не по душе. Сергей Владимирович прямо смотрел на сына, держа того за плечи, будто в чем-то его убеждая. При этом его голос был настолько тих, что Алиса не могла расслышать даже отдельных слов. Федя смотрел в пол, закусив губу, с крайне обиженным видом. Осоргин легонько тряхнул его за плечи, привлекая внимание, и замолчал, словно бы ожидая ответа. Мальчик наконец поднял голову и, насупившись, тихо произнес: «Хорошо…» Сергей Владимирович улыбнулся, глядя на него с неподдельной теплотой и нежностью. Алиса подумала, что он так же смотрел и на нее. Раньше… Теперь же в глубине этих глаз она видела какую-то невероятную грусть. То, что было там, даже если он пытался это скрыть.