Страница 11 из 76
— Алиса Романовна, прошу простить меня, но повторю еще раз: это веление вашего мужа, мы здесь ни при чем. Нам было приказано сопровождать вас везде, куда вы пойдете. Никому и в голову не могло прийти ограничивать вашу свободу: все это делается единственно для безопасности.
Алиса была возмущена до глубины души. Приказать следить за ней! Да мыслимо ли подобное?
— Вы забываете, что пока в этом доме хозяйка я. И мои распоряжения вы обязаны исполнять наравне с распоряжениями моего мужа. А потому я приказываю отойти в сторону и заняться тем, чем вам полагается, — в ее голосе был гнев. Она не могла поверить, что ее подвергли подобному унижению.
— Сударыня, — дворецкий все так же терпеливо продолжал настаивать на своем, — вас никто не задерживает: вы можете идти, куда вам будет угодно. Но все же позвольте и мне честно выполнять свои обязанности. Я всего лишь буду сопровождать вас, обеспечивая вашу сохранность и спокойствие.
Алиса побледнела. Какой позор! Даже слуги теперь указывают ей, что делать! «Я пленница в собственном доме…» — пронеслось у нее в голове. Стараясь сдержать подступившие слезы, она развернулась и быстрым шагом направилась к себе. Ногти впивались в ладони, оставляя следы. Алиса кусала губы, скользя взглядам по окружающим предметам. Отчаяние, ярость, злость, унижение… Весь спектр эмоций рождал в ее душе бурю, заставляя сбиваться дыхание. Она буквально влетела к себе в комнату, закрыв за собой дверь, упала на кровать и расплакалась.
Горячие соленые капли стекали по щекам, падая на белую ткань. Она вся дрожала… Пальцы сжимали одеяло, а комната наполнилась звуками сдавленных рыданий. Все напрасно… Больно. Как же больно любить кого-то, не имея возможности быть с этим человеком… Все было против них, и осознание этого заставляло слезы стекать нескончаемыми мокрыми дорожками. И за эту любовь она платила собственной свободой. С ней обошлись как с ребенком, который хочет попробовать то, что ему запрещают родители. А если он все же смог обмануть их и получить желаемое, его наказывают и смотрят, чтобы подобный инцидент не повторился. Да только вот Алиса уже давно не была ребенком, а жизнь кидала ее из стороны в сторону, как пылинку на ветру, и хозяйкой своей судьбы она никогда не была: права на счастье судьба ей не давала. Да и взять его возможным не представлялось: теперь даже выйти из дома без надзора она не могла. Если только…
Алиса перестала рыдать и села на постели. «Ну конечно! Нужно написать ему! Пока еще есть время…» Она вытерла слезы ладонями и подлетела к письменному столу. Дрожащей рукой нашла перо и, окунув в вязкие чернила, принялась писать на пожелтевшей бумаге:
«Борис,
Пишу к тебе в совершенно расстроенных чувствах. Я в отчаянии! Скажу тебе сперва, что супругу моему все стало известно о нас…», — тут она помедлила.
«Нельзя, чтобы Борис узнал о том, что вчера произошло… Это ошибка. Я не должна была…»
Перо снова забегало по бумаге, воплощая мысли женщины в жизнь.
«Прости меня! Это вышло совершенно случайно, я до сих пор в растерянности… Он очень странно отреагировал на сие известие. Я не видела его с самого утра: видимо, решил уехать раньше. Но, Борис, он приказал следить за мной! Я теперь и шагу сделать не могу без того, чтобы за мной не присматривали. Даже это письмо я пишу в страхе. Потому что прошлое мое послание тебе оказалось в руках у мужа. И хоть теперь его нет в городе, мне все же страшно. Но другого способа известить тебя о произошедшем нет. Скрывать правду о нас более не представляется возможным. Все кончено! Я не знаю, что нам теперь делать… Любовь моя, ты моя единственная надежда! У меня больше нет никого на целом свете. Только ты и сын. Боренька, приезжай за мной, или я здесь умру! Теперь все будет по-другому. Все или ничего… Любовь или смерть… Мы больше не будем прятать наши чувства и я наконец обрету долгожданную свободу… и счастье… счастье быть с тобой», — горькая слеза, пробежав по ее щеке, упала на письмо — «Так сделай меня счастливой или забудь обо всем, как о страшном сне. Другого нам теперь не дано», — она вздохнула и написала дрожащей рукой:
«Любящая тебя Алиса»
Тщательно сложила письмо, осторожно разглаживая бумагу по краям. Опустила в конверт и, подумав, все же запечатала его. Потянулась к стоявшему на столе маленькому колокольчику и позвонила. Глаша вбежала через минуту.
— Звали, госпожа?
— Да, — Алиса устало прикрыла глаза и поманила девицу пальцем. — Возьми. Передашь адъютанту, — продолжила она бесцветным голосом, — Лично. В собственные руки. И упаси тебя Бог письмо где-нибудь обронить.
Глаша испуганно похлопала ресницами, схватила протянутую бумагу и, низко поклонившись, попятилась к двери. Алиса отвернулась к окну. Мысли путались. А была ли вообще хоть когда-нибудь ясность? Кажется, что нет. В последнее время она ничего не могла знать точно. Все выходило совершенно не так, как она предполагала.
— Только бы теперь все получилось… — прошептала совсем уже тихо….
Ход ее мыслей нарушил стук в дверь. Алиса обернулась на звук и нетерпеливо приказала войти. Дверь отворилась, и на пороге возникла женщина, намного старше хозяйки дома, с аккуратно уложенными волосами и в строгом платье.
Заходят, как на приеме… Да и что же? Вот он, весь ее мир, - сосредоточен в пределах ее комнаты. Не уйдешь, не сбежишь… Только бы он пришел… Только подождать…