Страница 2 из 48
- Ну, наконец-то! Я уже хотела бежать к Калебу, отправлять его на твои поиски... Хороший он все-таки мальчик. Ты бы пригляделась, - в который раз пеняла на мою глупость мама. Каждый раз тетушка Кора, как назвал ее Калеб, заводила одну и ту же песню, которая мне уже порядком надоела, несмотря на то что у мамы красивый голос. Хоть что-то досталось мне от нее. В остальном, как говорит мама, я похожа на отца. Тот же взгляд обсидиановых глаз, тот же прямой нос, те же высокие скулы. В деревне часто поговаривали, что лицо у меня слишком породистое, но не удивлялись - все знали и помнили моего папу, были знакомы с ним при жизни. А я не знала о родителе ничего, кроме того, что безумно на него похожа. Мама не любит о нем говорить.
- Мамочка, пожалуйста, не начинай. Я знаю, что Калеб хороший. Я знаю, как тебе бы хотелось, чтобы он пришел ко мне свататься. Я знаю все твои слова наизусть. И ты совершенно права. Но я его не люблю, - картинно развела руками, показывая, что ничего с этим поделать не могу. Мои слова были не совсем правдивыми, но и не лживыми. Я люблю Калеба, но не так, как он меня. Но и сказать, что равнодушна к этому парню, я не могла.
- Эх, доченька, натерпишься ты в жизни со своей любовью. Ты знаешь, что это такое? Это болезнь, Аника. Любовь - это та же чахотка, только тяжелее. Болезнь, которая парализует твое сознание и твой разум, несравненно опаснее. Она подчиняет твое тело и твою душу. Мужчина, который будет способен властвовать над твоей душой, станет твоим повелителем. Вот что такое любовь - безропотное подчинение одной из сторон. Если бы ты дала шанс Калебу, то болен был бы он. Но ты хочешь заболеть сама.
Я грустно улыбнулась в ответ, решила не продолжать наш извечный спор. Мама считала любовь болезнью, она повторяла это каждый раз. А потом плакала. Тихонечко, чтобы я не слышала. А я слышала, считала ее слезы, и на душе становилось противно. Будто я виновата в ее горе, будто я отца у нее отняла. Первое время старалась не напоминать маме о слове 'любовь', но она все равно плакала.
Я вошла в свою комнату и уставилась в окно. Наш дом стоял на пригорке, поэтому вид был замечательным. Особенно ночью, когда небо уже налилось тьмой, но звезды горят ярко, и Луна светит, озаряя дорогу путникам. Как-то начинаешь сразу задумываться над тем, что сейчас на небо смотрит кто-то еще. А оттуда, с горящих звезд, за нами наблюдает папа. И снова я слышу мамины рыдания, словно она реагирует на мысли о погибшем любимом.
- Создатель, если ты меня слышишь, прошу, сделай так, чтобы мама больше не плакала, - каждую ночь прошу я. Но не верю, что это возможно. Горе моей матери настолько огромно, что она отвергла больше десятка женихов, которые приходили к Голосистой Коре свататься. Они были готовы взять ее в жены и воспитывать меня. Но мама отказалась. Она решила вечность хранить отцу верность. Такая преданность вызывала у меня уважение, но маму было жаль. С каждым днем она выглядела все старше, и теперь женихи к ней не ходили. Хотя старой мама еще не была, в ее возрасте вдовы выходят замуж и даже рожают детей, если осмелятся.
Тряхнув головой, выгнала все мысли и улеглась в постель. Баню сегодня не топили, поэтому пришлось обойтись без вечерних водных процедур, что не помешало мне уснуть.
- Я люблю тебя, Ани, - серьезно заявляет знакомый голос. Я понимаю, что это всего лишь сон, что я не люблю Калеба, но сердце почему-то пропускает удар, а я забываю, как нужно дышать. Взгляд родных серых глаз вдруг заставляет, подумать о нем совсем в другом ключе. Я ведь не раз видела друга в драке, он не был трусом и всегда побеждал. В любом деле он был первым. Но мне проигрывал. И раньше я думала, что это - моя заслуга. Но теперь... Он столько лет окружал меня нежностью, заботой, лаской и любовью, что я не разглядела в нем силу. Просто не видела, насколько он... Мой. Осознание этого заставило вынырнуть из сна.
Я не сомневалась, что это сон из числа вещих. Ведь все ощущения, эмоции, чувства были настоящими. А такие сны у меня всегда сбывались. Поэтому морально я была готова к скорому признанию. И еще я была готова дать Калебу шанс показать мне, насколько он силен.
Откуда взялось убеждение, что мне нужен сильный мужчина, я не знаю. Но ведь он должен защищать и оберегать меня. И только сейчас я поняла, что Калеб так и поступал всю жизнь. Никто не смел называть меня безотцовщиной в лицо, потому что рисковал получить несколько переломов от Калеба, никто не дразнился, что помогаю маме, продавая соленья у постоялого двора. И многие в деревне были уверены, что я хожу туда, чтобы отхватить себе богатого жениха или еще чего похуже... Но никто не говорил об этом вслух, потому что мама и Калеб - не те люди, которые простят подобное.
С этими мыслями я вновь уснула.
Утро встретило меня радостными солнечными лучами, не менее радостным гомоном и громкой музыкой. Подозрение о подобном оживлении в доме у меня были. Поэтому я резво соскочила с постели и поспешила одеться. Когда привела себя в достойный вид и уже хотела идти выяснять, насколько правдивы мои подозрения, в комнату вошел Калеб. Высокий и широкоплечий парень, казалось, заполнил собой все пространство. Никогда не смотрела на него как на возможного мужа.
- Светлого утра, Ани, - улыбнулся он немного напряженно.
- Светлого, - кивнула я, улыбаясь.
- Ты же понимаешь, что происходит?
- Не очень, - смущенно соврала я. Я знала, что сейчас отец Калеба просит у мамы одобрить кандидатуру его сына на роль моего жениха. Все это сопровождается песнями, разговорами. Мама, наверное, спешно накрывает на стол, угощает гостей, пытаясь оттянуть момент, когда ей все-таки придется дать согласие или сказать 'нет '. Но говорить об этом Калебу я не хочу. Если он сможет признаться, если покажет себя уверенным, то я дам ему шанс.
- Я пришел свататься, - после продолжительного молчания сказал он, - знаешь, почему?
- Почему?
- Я люблю тебя, Ани, - выдохнув, уверенно произнес он. Я опустила взгляд, думая, стоит ли сейчас что-то говорить. Тем временем Калеб подошел ближе, обнял и не спешил отходить. Решила, что стоит помолчать, мне казалось, что Калеб старается собраться с духом и сказать еще что-то.
- Я люблю тебя. Но есть кое-что, что может встать между нами. Я не могу рассказать тебе обо всем сейчас, но я обязательно сделаю это, когда мы поженимся.
- С чего ты взял, что я соглашусь? - тут же вскинулась я. Любопытство начало грызть меня с неистовой силой. Но захотелось немного поддеть друга.
- Потому что ты не сможешь вечно отказываться, - улыбнулся он. Я кивнула, и мы вместе вышли к родне. Я улыбалась тем, кто в скором времени может стать моими родственниками, и понимала, что все происходит не так. Все не то. Я согласилась на помолвку, потому что пора. Мне уже двадцать, а я в девках хожу. Все подруги уже по двое детей имеют. Недавно начала замечать, что бабки вслед шепчут. Мол, перестарок, замуж уже не выйдет, зря носом воротит, никто, кроме Калеба, не возьмет в жены.
- Ты в порядке? - обеспокоено спросила мама.
Как же это неправильно, не должно быть так. Почему мне придется выходить за нелюбимого?
- Я не люблю его, - тихо ответила, стараясь не смотреть на маму. Я знала, что уже поздно. Отец Калеба - староста нашей деревни. Он не примет отказ, поэтому Калеб не спрашивал меня о согласии, он просто знал, что я не смогу отказать. Понимание этого вывело меня из состояния печали, я вновь вскинулась и нашла взглядом жениха, принимающего поздравления от родных. К счастью, он на меня не смотрел, поэтому заметить злобный взгляд не мог. Я усмехнулась и взглянула на маму. Как я могла не видеть в нем этой силы и... гнили?
- Я не выйду за него. Сбегу, уеду, утоплюсь. Но он меня не получит.
- Почему?
- Он все рассчитал. Загнал меня в ловушку, из которой, как он думает, выбраться невозможно. А я не люблю его, поэтому найду выход. Ты права, мама, я хочу заболеть. И если мне суждено, я готова умереть от этой болезни, - мои слова звучали тихо, но от этого не менее решительно. Мама просто кивнула мне, принимая ответ. Я знала, что она хочет отговорить меня, хочет объяснить, что Калеб сделает меня счастливее, но не стала. Она решила поддержать меня, дать возможность набить шишек.
- Улыбайся и делай вид, что счастлива. Я помогу тебе сбежать.
Весь день прошел в плясках, танцах и веселье. Калеб сиял, даже не пытаясь скрыть свою радость, отчего мне становилось не по себе - он радуется победе или моему согласию? Казалось, что он смакует свою власть, настроение падало все ниже, но улыбка приросла к губам. Односельчане сбежались на радостные крики, теперь гуляли всем миром. Пили, кричали, желали большого количества детей. После этих слов обычно грубо гоготали парни, а Калеб старался на меня не смотреть. Бабушки читали частушки, перешептывались, не видно ли у меня выступающего живота. Из-за спешной помолвки пошел слух, что я беременна. Стиснув зубы, я вытерпела и это.
- Ох, Анишка, наконец-то ты одумалась! - порадовалась за меня Марийка, стреляя глазками в сторону моего жениха. В этот момент я должна была ощутить ревность или что-то вроде этого, но в душе лишь в очередной раз вспыхнула злость, замешанная на досаде и обиде.
- Вот именно, столько лет парня мучила!
- Бедный Калеб, - проворковала одна из бесчисленных поклонниц моего воздыхателя. Да уж, бедный он и несчастный, загнал любимую в безвыходную ситуацию, вынудил принять предложение руки и сердца, но хоть теперь на его улице праздник будет. А в его мучениях я виновата, вертихвостка такая.
До самого заката длилось всеобщее веселье, но только солнце ушло за горизонт, мама разогнала гостей, не позволив даже Калебу задержаться. Хотелось спросить, почему она не выгнала всех раньше, но я понимала, что того требовали правила приличий, которые за сегодняшний день прокляла не меньше семисот раз.
- Иди спать, разбужу на рассвете, вещи тебе соберу сама. Иди, тебе нужно выспаться, - устало улыбнулась мама, подталкивая меня к спальной комнате.
Усталость сморила меня, и я уснула сразу после того, как наскоро вымылась в баньке, которую мама предусмотрительно заставила растопить одного из бравых ребят-гостей, и улеглась в прохладную постель. Сны мне снились, как всегда красочные и живые.
Вижу, как молодой паренек раздает купцам листовки на въезде в какой-то город, приглашая именно в свою таверну. Вижу чистые улочки и котов, спокойно разгуливающих по этим улочкам. Вот какая-то таверна. Массивные скамьи и столы из старого темного дерева, такая же стойка, за которой стоит девушка, совершенно не скрывающая своих прелестей под тоненькой сорочкой, поверх которой надет длинный фартук. Посреди таверны стоит колонна. К колонне приклеены портреты разбойников, один из них, особенно, выделяется среди других. Это рисунок углем. Нарисован симпатичный мужчина, пронзительные черные глаза которого смотрят прямо в душу, вытаскивая оттуда все страхи и сомнения. Представляю, насколько страшен взгляд этого разбойника в жизни, а не на картине.
За столами сидят пухленькие мужички с хитрыми маленькими глазками и кучей блестящих украшений на шее и пальцах-сардельках. В тени сидят наемники, их я видела редко, когда те останавливались на постоялом дворе, где я продавала мамины соленья, но отличать умела. Наемники отличались строением тела, манерой движения, даже сидели они не так, как остальные...
- Вставай, Аника, солнце восходит.
Памятуя, что сегодня по традиции жених должен забрать меня, дабы показать Духу Рода, я встала без лишних разговоров. Поговаривают, что раньше Духи Рода, действительно, являлись, чтобы благословить молодых. Но всем известно, что магия, если и была когда-то, то давно ушла из нашего мира.
Второпях умылась, надела приготовленный мамой короткий сарафан и штаны под него и вышла к матери. На обеденном столе лежал рюкзак, битком набитый продуктами и всякими мелочами, коих было немало, если я хорошо знаю свою родительницу. К слову, она сейчас неуловимо преобразилась, будто стала выше ростом, но тоньше, изящнее, при этом в каждом ее движении виделась сила.
- Я знала, что ты не будешь сидеть в глуши всю жизнь, - улыбнулась мама немного грустно, - я, по правде говоря, устала ждать этого дня. Кровь твоего отца сильна, она и взыграла в тебе. Ты не станешь покоряться Калебу, поэтому сейчас ты уйдешь.
Мама выдержала недлинную паузу, которой хватило на то, чтобы в моей голове вихрем пронеслись сотни мыслей. Что за кровь у моего отца? Почему она так сильна? Кем он вообще был? Куда я пойду? Почему мама раньше не рассказала, что я должна уйти? Откуда она об этом знает? И... много вопросов было, а ответы приходить не спешили.
- В рюкзаке немного еды, одежды и деньги, которые ты заработала. Там же диплом о школьном образовании, - удивила меня мама в очередной раз. О каком образовании? Я ведь дома грамоте училась, ну и самостоятельно, когда в библиотеку ходила.
- Откуда диплом?
- Наш престарелый библиотекарь решил, что твои труды не должны пройти без награды. Буквально за несколько дней до смерти принес диплом, заверенный в столице. Все, хорошая моя, не перебивай маму. Денег хватит на несколько недель, пойдешь в Костырево, там и заработать еще можно и идти сравнительно недалеко. Прости, кобылу не дам, она у нас приметная, Калеб быстро найдет. Дольше пары месяцев в Костырево не оставайся, твой жених станет тебя искать, туда тоже не забудет наведаться. Потом езжай в Мирабили, постарайся, заработать столько, чтобы хватило на обучение и жизнь в столице. В Мирабили ты легко затеряешься. Через год, когда срок помолвки пройдет, сможешь вернуться, но до этого времени даже не думай, писать или приезжать. Есть вопросы?
- Есть! Кем был папа? Что особенного в его крови? Почему ты просто не выгнала Калеба и его родню, мы ведь могли уйти вдвоем, у нас есть деньги и кобыла.
- Про отца не скажу, ты знаешь, не люблю про этого черта говорить. Кровь его той же монеты, что душа. А я уходить не хочу. Здесь предки мои жили и умирали, здесь и я буду жить, и умру. За твоим отцом не пошла из-за этого, теперь уж, тем более, родных мест не покину, - не слишком понятно объяснила мама. Я кивнула, принимая ее право на свои секреты, но решила выяснить все... потом, когда вернусь.
- Тогда все вопросы позже, есть еще наставления?
- Есть. Замуж без моего согласия не выходи, чтобы не получилось, что зря мы этот побег затеяли. И... не болей, дочка, не время. Вот устроишься, потом и об этом думать можно, - напряженно улыбнулась мама, заключая меня в объятия. 'Любовь - это болезнь. Та же чахотка, только тяжелее'. Опять она за свое...
- Хорошо, обещаю, без твоего ведома замуж не выйду.
На этом прощание закончились. Не было ни слез, ни стенаний по поводу расставания, мы просто обнялись, сказали 'до свидания', и я ушла. Карта лежала в рюкзаке, поэтому куда идти, я знала.