Страница 13 из 48
Уже утром я чувствовал себя значительно лучше. Даже обнаруженное накануне сотрясение головы меня не смущало. Я отдохнул, виски почти не ломило, да и тошнота бесследно прошла. В первую очередь я справился о состоянии Скокова. Он, к счастью, был жив. Ранение оказалось не таким страшным, ему повезло – пуля прошла навылет, не задев ничего жизненно важного. Это радовало.
Ближе к одиннадцати появился Яр. Синяк у него на скуле потемнел, на губе белели швы. Но он был полон энергии, хотя и мрачен.
– Как самочувствие? – поприветствовал он меня, уселся на кровать и достал из кармана своего спортивного пиджака большой апельсин. – Я тебе принес… В больницу же обычно апельсины носят, верно?
Я попытался рассмеяться, но голова отозвалась резкой болью, так что смех превратился в фырканье.
– Точно, апельсины… Я уже отлично себя чувствую, сейчас оденусь и пойдем.
Гордеев покачал головой:
– Твой лечащий врач этого не одобрит.
– Ерунда. Сотрясение было легким. Ну и кулачищи же у этого молодчика! Одним ударом отправил меня в нокаут.
– Кулаки у него будь здоров. И мы ведь его почти взяли, если бы не этот герой, – Яр угрюмо сжал губы. – А теперь гадай, что он мог нам рассказать.
– Да уж. Паренек этот влез совсем некстати. Кажется, мне сказали, что он бухгалтер. Меткий бухгалтер.
– И хладнокровный. Не растерялся, хотя по виду слабак. Когда его милиция допрашивала, вел себя так, будто еще минута, и он хлопнется в обморок. Странный тип. Но вернемся к нашему налетчику. Я выяснил, кто он и что из себя представляет. Николай Хатынцев, в миру известен как Молот.
– Подходящая кликуха…
– И он был давним другом Романа Сысоева.
– Ого! Не думаю, что это совпадение! Они могли быть заодно.
Гордеев не ответил. Он рассказал, что на первом этаже музейного комплекса обнаружил охранника без сознания, а Скоков лежал у подножия лестницы. Рядом с ним был второй охранник.
– Возможно, ты заметил его вчера вечером, усатый такой. Егор Коровин. По его словам, он вышел из дежурки перекинуться парой слов с Павлом. И тут появился человечек с пистолетом. Он пригрозил им, и умело вырубил парой ударов по затылку. Вероятно, после этого налетчик наткнулся на Скокова, а тот оказался не из пугливых. Когда налетчик приблизился, Леня попытался отобрать оружие, но не вышло. Преступник выстрелил. Любопытно, что дальше налетчик направился не в залы с экспонатами, что было бы совершенно логично, а к кабинетам сотрудников.
Я только сейчас осознал странность этого выбора. В голове взметнулся миллион мыслей.
– Действительно, к кабинетам… Но зачем? Там нет ничего ценного. Яр, а что он тебе шепнул? Перед смертью?
Глаза Гордеева хищно блеснули:
– Он сказал всего одно слово.
– Всего одно слово? Не густо. И что же это?
– Одно, но какое. Крыса.
Я привстал на постели.
– То есть мы на правильном пути? Во всем этом замешана Крыса? Думаешь, он действовал по ее наводке?
Гордеев отрицательно покачал головой.
– Если бы он действовал по ее наводке, то пошел бы в сторону экспонатов. А он пошел к кабинетам. Я думаю, Роман посвятил его в какие-то детали дела, и, желая отомстить за друга, Молот пошел в единственное место, где мог найти Крысу.
Мне стал жарко. Я шумно сглотнул, отбросил одеяло в сторону. Задумчиво потрогал пострадавшую щеку. Гордеев молча подкидывал апельсин, наблюдая, как он вращается. Ждал, пока я переварю информацию.
– То есть Крыса не планирует вооруженного ограбления или проникновения с кражей? – мой возбужденный голос сорвался на шепот. – Она уже внутри! И она воспользуется тем, что сигнализация к витринам не подключена. Очень тихо и незаметно она подменит ожерелье. Нужно только обезвредить камеры, и дело в шляпе…
– Точно, – Гордеев спрыгнул с кровати и подошел к окну. – Крыса – сотрудник музея. И если бы Молот остался жив, он бы нам просто сказал, кто это. А теперь нам придется поломать голову. Это будет интересный ребус.
– Только на разгадку у нас всего два дня. Потом Крыса исчезнет. Не уверен, что у нас много шансов.
Гордеев усмехнулся:
– Андрей, я тебя не узнаю, ты ведь всегда был оптимистом.
Врачи были категорически против, чтобы я покидал палату. Но я был настроен решительно. Отлеживаться под одеялом, когда дело горит – это не по мне. Меня отпустили под расписку и с коллекцией рецептов. И даже любезно дали с собой обезболивающее, пообещав, что очень скоро я пожалею о своем решении встать с кровати.
Перед уходом мы навестили Скокова. Он был зеленоватого цвета, но вполне бодр. Правая половина груди и предплечье туго перебинтованы.
– Первое боевое ранение! – почти хвастливо сообщил он.
– Ты извини, что мы тебя в это втянули, – я пожал его здоровую руку, Гордеев ограничился кивком.
– Да ты что, Андрей. Это же моя работа. А я ведь, признаться, сомневался, что с этой выставкой что-то не так. Решил, что вы принимаете желаемое за действительное. Виданое ли дело, с бухты-барахты напасть на след Крысы! Но теперь очевидно – в этом историческом особнячке что-то не чисто.
– Ты отдыхай, приходи в себя, а мы попытаемся выяснить, что именно там нечисто.
Скоков обещал быстрее поправиться. Ему тоже хотелось действовать, и я его хорошо понимал.
– Если это, и правда, проделки Крысы, я обязан участвовать в расследовании. Мне тоже не помешает немного славы, – пошутил он напоследок.
У больницы нас ждало такси, и через сорок минут мы прибыли к знакомой двери особняка. На этот раз она была заперта. В ответ на наш стук, сначала дернулась занавеска в окне рядом, и только после этого дверь открылась. В проеме стоял наш мечтательный охранник, а за его спиной маячил паренек лет 20. Любитель кроссвордов поприветствовал нас как старых знакомых: