Страница 24 из 26
— Ты чего покраснел, м? — заметила богиня, засмеялась. — Не переживай, разберемся сами, кто тебе женой будет!
— Нечего тут разбираться: я буду! Я первая его полюбила! — проворчала из зеркальца ее сестрица.
— Выйди хоть сперва, покажись, — попросил Иван.
Только моргнул — а она уж тут, с ними на одной постели сидит.
— И что, никаких спецэффектов? — промямлил Ваня, глядя и глаз отвести не имея сил и желания.
— Будто без дыма и искр тебе не хороша? — кокетливо отбросила за плечо русую косу знакомая незнакомка.
Ваня и сказать не сумел, до чего хороша! Во-первых, всего две груди, зато какой правильно округлой формы. Две руки, две ноги. Конского крупа нет, хвоста тоже не видать. Уши нормальные, не как у сахарницы и не ослиные. На лицо — мечта идеальная!
Вот только характер, очевидно, вздорный. Пока Ваня глазами хлопал, две сестрицы языками сцепились так, что впору линять — что он и сделал. Пусть он и послужил яблоком раздора, но в такой момент лучше укатиться подальше, как колобок.
Похватав штаны-свитер-носки, он, на удивление никем не остановленный, удрал из комнаты в прихожую. Там, наскоро одевшись и обувшись, тихонечко отпер входную дверь.
Однако слух у шестиручки оказался остёр:
— Дорогой! Если ты погулять, мусор заодно вынеси, не забудь! — настигло Ивана в спину.
Да какой мусор — тут самого себя на вешалке забудешь вместе с шапкой!
Ваня дверь распахнул, а за порог переступить стрёмно: на лестничной площадке толпа гномов. И первая среди них — принцесса, в белой пушистой шубке и в пуховых варежках. Пальцем в варежке перед носом у Вани покрутила, словно только его и ждала:
— Я ведь обещала тебе, что еще свидимся? Чего стоишь сталактитом, язык проглотил от радости? Вот она я! Ты думаешь, не заметила, как ты ключик у меня украл? Так знай — то был ключ к моему трепетному сердцу!..
Пока она разглагольствовала и руками махала от переизбытка чувств, Ваня приметил путь спасения. До лестницы не добежать, там родичи принцессы сторожат тесным строем, рожи одна свирепей другой. Но зато лифт вовремя раскрыл двери на его этаже — туда-то он и ломанулся.
Едва утерпел, когда же лифт вниз съедет и его выпустит. Аж нервный ржач тихонько пробил. Так, побулькивая смешками на ходу, Ваня в два прыжка преодолел последний лестничный пролет — и, хлопнув дверью подъезда, триумфально вышел на крыльцо родной девятиэтажки.
А тут уж его снова ждут — пестрою цыганской толпой, разве балалаек с гармошками не хватает. Кентавры, половина табуна. Замерзли, видать, степные дикари, ворвавшись в зимнюю северную страну, вот и напялили на себя всё, что на центральных улицах для туристов продавали: расписные валенки на все четыре копыта, шапки-ушанки, тельняшки с российским гербом на пузе, платки и шали в жостовских розах с бахромой и кистями.
Ваня опешил: толпа раздвинулась, вытолкав к нему робко потупившуюся златогривую кентаврицу. У красавицы в руках имелся обнаженный кинжал, длинный, острый.
Она заговорила, не поднимая глаз, но Иван ни черта, конечно, не понял, только перепугался и к двери прижался спиной.
— Ваня, перевести? — окликнула его с балкона родной квартиры выглянувшая на шум шестиручка.
— Будь любезна, — проблеял Иван.
— Девица сия сообщает, что, будучи тобой опозорена...
— Чем это? — взвился Ваня. — Я даже грудь ее не тронул пальцем!
— Что грудь? Они этого не стесняются, — хмыкнула богиня. — Ты ее за хвост дернул? Дернул! Теперь обязан взять в жены.
— А если не возьму, она меня зарежет? — предположил Иван.
— Не хочешь в жены, бери в наложницы. Не возьмешь в наложницы — бери в рабыни.
— Куда? — заорал Ваня. — У меня конюшни нет, я вам царь, что ли?!
— Не годится в рабыни, — невозмутимо продолжала вещать с балкона богиня, между делом подправляя пилочкой маникюр на одной из левых рук, — так забери же ее жизнь! Ибо жизнь ее принадлежит только тебе. Раз ты ее спас от дракона, логично ведь? Не прирежешь сам, ее прирежут родственники, прямо здесь и прямо сейчас, у тебя на глазах, чтобы не сомневался в их кристальной честности.
Ваня только и мог, что выпучивать глаза на такой произвол.
В спину его толкнули: в приоткрывшуюся дверь просочилась стройная красавица из зазеркалья. Приобняла Ваню сзади, по гудящей голове успокаивающе погладила узкой ладошкой:
— Дыши, Ваня, дыши! Глубоко и размеренно, не торопясь. Вдо-ох, вы-ыдоох... Молодец.
Удостоверившись, что жених не упадет в обморок, она обратилась к табуну. Те сразу заулыбались, успокоились.