Кэтрин

Кэтрин сидела в своей спальне у окна, устремив взгляд на заросший сад их дома, и совершенно не различая его очертаний. Едва-едва занялся рассвет, скудно освещая бледное лицо девушки. Под глазами залегли глубокие тени, а руки, сложенные на коленях, еле заметно дрожали. Она почти не спала в эту ночь, и, кажется, не спала и в прошлую. Все, что с ней происходило в эти дни, слилось в единое пятно, и не вызывало у нее ни малейшего интереса.

Последние полгода Кэтрин жила в подвешенном состоянии. Летом она попрощалась с Джоном, и это было самым тяжёлым расставанием за все прошедшие годы. Он давно собирался в страны Европы, чтобы наладить торговые отношения и завести полезные связи, и уже не мог больше откладывать это путешествие. Кэтрин очень рассчитывала, что теперь то уж граф сделает ее своей невестой, а по приезду официально попросит руки у ее отца. Это был бы идеальный расклад их долгих отношений. Но Джон отчего-то не спешил с помолвкой. К тому же огорчил ее предупреждением, что с почтой могут возникнуть трудности, поскольку он не сможет задерживаться на одном месте дольше чем на месяц.

Джон обещал вернуться через шесть месяцев. Самое большее через девять. Но где девять, там и год, и Кэтрин боялась, что эти опасения могут оправдаться.

За лето и начало осени она получила от графа несколько писем и была вполне счастлива. Следующее письмо пришло только зимой, и Кэтрин с болезненной лихорадочностью впилась пальцами в конверт, чуть не разорвав его содержимое. Сердце отчаянно колотилось в страхе найти подтверждение мыслям, что Джон возможно встретил в Европе девушку, на которой решил жениться. Но письмо было полно тепла и слов, как он скучает и сожалеет, что почта плохо доходит.

Кэтрин было успокоилась, однако больше писем не было. К ней вернулись прежние страхи, в которых Джон забыл ее и женился на другой. Несмотря на отсутствие известий, сама она писала чуть ли не каждый день. Затем все реже и реже, до тех пор, пока отчаяние не затопило душу.

Наступила весна. С отъезда Джона прошло уже ровно девять месяцев, но Кэтрин так и не получила от него письма, в котором бы он сообщил о своем возвращении. Умершая было надежда воспрянула вновь, шепча Кэтрин, что граф может явиться без предупреждения, сделать ей предложение и забрать с собой в Лондон. Такими мечтами девушка прожила еще с месяц, но каждый последующий день приносил только тишину возле их ворот.

Мистер Грэйнджер стал замечать за обычно веселой дочерью приступы хандры. Порой Кэтрин могла целыми днями просиживать у окна, не изъявляя желания выйти на свежий воздух. Это было так на нее не похоже, что заботливый отец старался аккуратно ее расспросить, что же случилось. Но Кэтрин только отмалчивалась и больше уходила в себя.

А пару дней назад, вечером за ужином, Эдвард Грэйнджер, схватившись за сердце, замертво рухнул на обеденный стол.

За криками и шумом, единственного слугу-мужчину послали за доктором и священником. Кэтрин искусала все костяшки рук, молясь, чтобы священник не понадобился. Но шли часы, а отец не подавал никаких признаков жизни. Страшное осознание заставило ее рухнуть в ближайшее кресло, разум затуманился, все происходящее казалось каким-то жутким сном. Такого не может быть. Просто не может быть, что отец, единственный ее родственник, покинул свою дочь.

Священник прибыл первым, подтвердив, что мистер Грэйнджер скончался.

Кэтрин смутно помнила, что было дальше. Кажется, Аделаида отдавала поручения на счет похорон и куда положить тело…

Выяснилось, что мистер Грэйнджер не оставил никакого завещания, и все его имущество переходило во владение жены. Кэтрин не сильно удивилась этому факту. Взрослея, она стала лучше разбираться в людях, и глядя на отца, понимала, почему они влачили такой не благополучный образ жизни.

Мистер Грэйнджер был не самым дальновидным человеком, многое оставляя на случай судьбы. Даже их финансовое положение он рассчитывал поправить с помощью выгодного брака, который на деле обернулся для них еще большими расходами. Но Кэтрин совершенно не сердилась на отца. Он был заботливым и незлобным, довольно мягким, чем часто пользовались окружающие. Девушка сердилась на себя за то, что в последние месяцы отгородилась от отца, убиваясь своей неразделенной любовью. Все это теперь казалось пустым и не имеющим значения.

Кэтрин поднялась со своего места и спустилась вниз, осторожно ступая мимо кабинета отца, где теперь обосновалась Аделаида. Она не хотела сейчас встречаться с мачехой, старательно избегая ее в эти дни. Девушка совершенно не догадывалась, что будь миссис Грэйнджер до нее дело, она бы уже давно настигла свою падчерицу. Но все это время Аделаида была занята тем, что разбиралась в состоянии дел их небольшого семейства.

Дверь кабинета отворилась, показывая пухлое лицо мачехи.

- Кэтрин, зайди ко мне, - бросила Аделаида.

Глядя на злорадное выражение лица мачехи, Кэтрин почувствовала, что ничего хорошего ее не ждет.

Миссис Грэйнджер скрылась за дверью, предоставляя падчерице следовать за ней. На миг Кэтрин посетило безрассудное желание развернуться и уйти, покинуть это место. В кабинете у отца был небольшой тайник «на чёрный день». Кэтрин знала о его существовании, отец сам показал его ей, на всякий случай. Что если взять его и самой отправиться в Лондон? Нет, она не станет искать Джона. После смерти отца, в ее чувствах что-то изменилось. Теперь она понимала, что может рассчитывать только на себя. К тому же, все эти годы, тётя Энн усердно вбивала в их с Оливией головы особые правила поведения леди в отношении джентльменов. Пора бы им внять.

В Лондоне она могла бы попытаться найти работу гувернантки или компаньонки. Конечно же, она ещё слишком молода и совсем без опыта. Но Кэтрин могла бы легко добавить себе пару лет. С другой же стороны, путешествие одной - предприятие рискованное. Что если ее ограбят? Надругаются? Она вполне может закончить жизнь в какой-нибудь канаве. Страшные картины промелькнули в сознании Кэтрин, заставив содрогнуться. К тому же, тайник с деньгами находился в кабинете, а мачеха проводила там практически все своё время. Сейчас она зависела от ее милости, а потому, внутренне собравшись, прошла в кабинет.