Яблочные дни. Клинки и короны

Смех отпустил. Он пленный гость в комнате, где в детстве проводил всё лето, а иногда и часть осени и новогодние праздники. В то время о дружбе с Рыжим Дьяволёнком не могло быть и речи. Всё изменилось, когда Берни исполнилось двенадцать. То ли тот повзрослел, то ли Энтони наконец удостоился звания безголовика, но стало легче. Тогда Берни и доверил Тихоне свою первую тайну. Они сидели на дереве, Берни глотал слёзы и рассказывал, как он скучает по отцу и как боится, что однажды тот уплывёт и не вернётся. Удастся ли вернуть то доверие теперь, после Лавеснора?

Энтони запустил подушку через комнату и выпутался из обвившего ноги покрывала. Это его комната, но всё здесь напоминало о Берни и прошлом. Полог широкой кровати когда-то захватил Энтони в плен. Берни распустил занавеси и связал края, так что Тони не сразу смог выпутаться. Всё так же стоял в изножье сундук, в котором Тони прятался с маленькой Альдой от расшалившегося Дьяволёнка.

Аддерли измерил шагами просторную комнату, зажёг свечи, сделал пару кругов и остановился. Стол, стулья, кресла, не подвластные времени, они не рассохлись и не сдвинулись с мест. На витражах окон прекрасная дама по-прежнему возлагала на голову рыцаря кедровый венок. Кэди и Берни не раз брали их штурмом, мастеря осадные башни и выбивая стёкла камнями.

Подойдя к окну, Энтони прижался к холодному стеклу лбом. Полегчало, горячее дыхание оставляло на цветных вставках следы. Энтони вывел на запотевшем пятнышке «Э.А.», усмехнулся. И что ты теперь будешь делать, Э.А.? Примкнёшь к заговору? Об этом не может быть и речи. Но лучше бы он сделал вид, что согласен, выведал планы Дезире и предал.

Спасать Лотти... Самому противно.

Не Лотти, короля.

За жизнь какого-то Лотти Энтони бы и гроша не дал, но король должен жить.

В цветных стёклах отражались огни свечей и его донельзя смешное лицо — высокий выпуклый лоб, широкие, низкие брови. Какое-то растерянное выражение, если не сказать испуганное. Лавеснорский герой, что ты можешь противопоставить Оссорийской Звезде? Друзьям?

Энтони отвернулся от окна, скрипнула половица. Она всегда скрипела, всегда... Сон вспыхнул в памяти ярким пятном. Половица, тайник, дневник горестей и печалей малыша Тони! Он огляделся в поисках чего-нибудь острого, взгляд упал на шпагу. Половицу долой, в руках оказалась стопка пожелтевших листов. Страницы его дневника, а он и забыл. Последняя запись датировалась 1513 годом, ему шестнадцать, это его последнее лето у Оссори, не считая кратковременного визита весной в 1514. Дальше армия, война, несостоявшиеся помолвки, свадьба Берни, смерть Кэди, опять война, Лавеснор...

Присев за стол, Аддерли осторожно перебирал страницы. Начал с первой, той самой, «Энтони Джулиус Аддерли, 6 июня 1505 года». От листа к листу подпись сокращалась, почерк выравнивался и мельчал, записи становились всё короче. Он разложил листы перед собой. Энтони Джулиус Аддерли, Энтони Аддерли, Тони Аддерли, Энтони, Тони, Э.А. Время заставило его не только сократить гордую подпись восьмилетнего мальчика до двух букв. Оно жестоко пошутило, превратив его в Тихоню, доверяющего свои беды и тайны только бумаге. Берни всегда делился своими волнениями и снами, он не мог иначе...

Энтони попытался лишь раз сказать другу о любви к Альде Уайлс, но не сумел. Берни сиял, он стал женихом. Как бы Тони осмелился признаться, что и сам собирался свататься, но не успел, стремясь прославить своё имя на войне? Тихоня лишь скомкал слова и поздравил друга с помолвкой. Альда несчастлива с ним четвёртый год, Берни рвётся на войну, убегая от холодящего сердце брака, а Энтони увиливает от помолвок, встречает нежную фею Изольду и в конце концов теряет её, не справившись с этим счастьем.

Энтони отмахнулся от напрасных мыслей, сложил страницы в аккуратную стопку и поискал письменные принадлежности. Вместо них обнаружился кабинет. Раньше дверцу в него всегда держали запертой. Кэди любил пугать Тони: мол, там находится склеп.

Усмехаясь, Энтони прихватил подсвечник, снял ключ с крючка рядом с дверью и отпер. Огоньки свеч рассеяли мрак, никаких мертвецов, зато нашлись наточенные перья, чернила и бумага. Его охватило неясное волнение, как тогда, во сне. Подарим дневнику горестей малыша Тони ещё одну запись. Почему нет?

Рассвет лип к окнам, давая достаточно белесого света, чтобы не зажигать свечей и при этом не поставить подпись мимо страницы. Поморгав, Энтони выбрался из кресла, где провел между сном и явью остаток ночи. Раскатав на письменном столе лист с сегодняшней записью, подкормил перо чернилами, занёс его и застыл. Так, вероятно, чувствует себя дипломат, от росчерка которого зависит, воевать или примирять, умирать или жить. Перо ткнулось в низ страницы, и из-под него вылетело уверенное: «Энтони Джулиус Аддерли, полковник Неистовых драгун, 29 января 1527 года».

Порадовав восьмилетнего малыша Тони, Энтони Аддерли ещё немного посмаковал своё полное имя вместо «Э.А.» и вернул дневник обратно под половицу. Листок с последней записью он туда не прятал. Пускай бывшие друзья и герцоги Оссори прочтут это дерзкое, но правдивое послание, и задумаются.

Он оглянулся на часы: четверть шестого. Пора решить, что делать дальше. Энтони ещё раз осмотрел комнату и задержал взгляд на окне. Небывалая дерзость и заветная мечта маленького Тони — сбежать от Берни, унестись домой. Раз уж он сегодня только и делает, что радует мальчишку, так почему бы не исполнить мечту? Раннее утро, ворота должны открыть, задерживать его не будут — Оссори  не ожидают такой прыти от Тони-Тихони, ведь так? Гость-пленник бежит? Пожалуй! Королей нужно защищать, не обижаясь из-за отобранных чинов.