Страница 51 из 216
Блицард
Андрия
Досель Альде Оссори никогда не доводилось ехать во главе шеститысячной армии. Главнокомандующий поднял на ноги пятерых мэров блаутурских городов внутри Блицарда, перетряс гарнизоны и обрёл желаемое. Указ короля Лоутеана вполне убедительно объяснял действия Рональда Оссори, графа Уэйкшор, Рыжего Дьявола.
При мысли о подделке, то есть палимпсесте, Альда ухмылялась, её книжный ум на что-то да сгодился. Соскребя приказ об аресте с листов, взятых у убитых на тракте преследователей,
супруги Оссори нанесли сверху другое повеление. А именно, оказать главнокомандующему Рональду Оссори посильную поддержку в сборе войска, отправленного под стены мятежного города в помощь «брату нашему Лауритсу». К сожалению, Альда не видела воочию, как её муж собирает под свои знамёна армию — военные хлопоты она пережидала под опекой мэра города Меппе. Досуг как у знатной дамы, в услужении портнихи и камеристки. Рональда не было почти месяц, и Альду уже смущали мысли о побеге. Нагнать Рональда не составило бы труда, ведь армию движутся медленно. Он сам говорил.
Но Рональд Оссори вернулся за ней. Одинокий всадник гарцевал под её окнами с видом любовника. Лавеснор отпустил его. Если этот Рональд Оссори и потерял полк, то лишь с тем, чтобы обрести армию.
Эта армия открылась Альде с холма, куда муж въехал, посадив её перед собою в седло. У Альды перехватило дыхание. Затворница и книжница, она никогда не видела столько людей. Столько мужчин, избравших делом своей жизни войну. Рональд сказал, здесь тысяча восемьсот конников, четыре тысячи пехотинцев и орудийный цех, но главнокомандующий ещё приучит его зваться артиллерийской ротой. Пусть так, но перед глазами Альды полз изумрудно-жёлтый змей с редкими чёрными чешуйками. Правда, одно из колец змеиного узора было тёмно-синим. Графиня Оссори узнала отряд Грегеша Раппольтейна. Рональд, большое сердце, представил его как «непримиримого и неистового рубаку с замашками нянюшки». Альде он казался надоедливым солдафоном, не знающим слов, кроме «приказ», «армия» и «война». Оскорбив её на балу короля Лауритса, в походе он если и удостаивал её взглядом, то смотрел ещё более презрительно, чем на солдатских девок, и при этом цедил, что от маркитанток с их обозами хоть польза есть — своими лазаретами, передвижными магазинами и банно-прачечными они обеспечивают быт. Бестактный, каменнолобый, он прямо при ней упрекал Рональда в том, что тот не оставил жену дома и красуется с ней, будто с изящной побрякушкой. Стоило этому солдафону попасться ей на глаза, как Альда вспоминала свою брачную ночь и злилась на мужа, воспользовавшегося её плаченым состоянием. Вслед за злостью приходил стыд перед Раппольтейном, который всё слышал и, возможно, успел подглядеть…
В остальном же поход ей даже нравился. Во-первых, Альда Оссори обрела здесь поклонников. Первым стал Гвидо по кличке Порох, «звезда» орудийного цеха. Одержимый пушками, с навязчивыми манерами, слишком смуглый для полукружца, он, тем не менее, стал ей довольно симпатичен. Следующими почитателями были офицеры Девятнадцатилетней войны. Она, конечно же, отдавала предпочтение кавалеристам. На расстоянии их удерживал только грозный взгляд Рональда. И всё же из их числа он сразу назначил ей личную охрану: враг может напасть на армию на марше и похитить самое дорогое, что есть у главнокомандующего. Сама Альда сомневалась, что затмит в неприятельских глазах те же пушки или обоз, но превращение из «ледышки» в «самое дорогое» её тешило.
Во-вторых, у неё появились две камеристки, отданные супругой мэра. Брюнетку звали Тэмзин, она не пропускала молитв, красиво пела и тяготилась походными условиями. Блондинка, писаная красавица, носила имя Катрия и отличалась от подруги живым и смелым нравом. При разговорах о грядущих битвах она хлопала в ладоши, томно вздыхала при виде главнокомандующего и, не давая Альде заревновать, убеждала, что тоже повстречает своего храброго воина. Роднило их то, что обе они — молоденькие блаутурки! — с блицардской обстоятельностью рядили мессиру в многослойные колючие юбки поверх панталон, под платье из шерсти и бархата, застёгивали у горла мужскую куртку (скандал!) и всё это запахивали в плащ на меховой подкладке, так что Альда становилось очень уж неуклюжей и круглобокой для прекрасной дамы.
В-третьих, несмотря ни на что, Рональд держался с Альдой рыцарем из романа. Он не просто целовал ей руки, помогал перебираться из кареты в седло и обратно и запрещал офицерам ругаться в её присутствии. Рыжий Дьявол щадил города мятежной Андрии, попадавшиеся на пути. Надо сказать, они сами открывали перед главнокомандующим ворота и выплачивали откуп, стоило ему заявить о намерении брать их штурмом или измором. Иной раз, по выражению пушкаря Гвидо Пороха, приходилось «поддать огоньку», то есть делать предупреждающий залп из пушек. Пока утихал звон в ушах и уходил в землю дым, пока поднимались над крепостными стенами белые флаги и спешили навстречу переговорщики, Рыжий Дьявол обращал внимание жены на смехотворную численность гарнизонов и двойное кольцо крепостных стен и приговаривал:
— Либо «малые» возмутители примкнули к мятежу лишь затем, чтоб не гневить вдохновителя, либо все силы нарочно сосредоточили в Фёрнфрэке, чтоб нам неповадно было…
Чем ближе становился Фёрнфрэк, тем пылче в груди Альды разгорался восторг. У Рональда снова есть король, нуждающийся в его службе, войско и былой задор. А ещё у него есть она, Альда, он взял её участницей в свою игру и назвал «самым дорогим». Наконец, у него есть неведомый Фёрнфрэк, которому суждено пасть и приумножить воинскую доблесть Рыжего Дьявола.