Страница 22 из 216
— Это она умерла в колыбельной? А Лийгарий — это вы?
Мастер Квентин покачал головой, поджал губы, явно подбирая слова.
— Она не умерла, Гарсиласо. — Он замер, почти затаил дыхание, как делал, когда Донмиель рассказывал страшные сказки. — Она жива, и она не стареет. Хотя мне бы и хотелось обратного... — голос мастера Квентина вдруг осип, он прокашлялся. — Когда-то Илэйн была доброй королевой, её называли Хранительницей, потому что у неё был дар. Она могла забирать у людей их боль. Одно прикосновение, и уходил жар, переставала болеть рана... Вот так. — Мастер Квентин положил ладонь на лоб Гарсиласо, улыбнулся. — Ох, жареный поросёнок, я не Илэйн, и сбить твой жар так не сумею. Чувствую, нам придётся здесь задержаться, если ты заболеешь.
— Я не болен. Что случилось с королевой? Если она могла вылечить любую болезнь, почему Карлат погиб?
— Дело в том, что она не могла. — Мастер Квентин уложил Гарсиласо на подушку, укрыл до подбородка. — Она только чувствовала или забирала боль, лечили же людей мы, лекари.
Гарсиласо отстранил колючий край одеяла. Теперь он понимал, чем прогневила королева Карлата Церковь, ведь она являла то, что могло быть и чудом, деянием святой, и колдовством, за которое вешали и сжигали на кострах.
— Илэйн считала, этот дар у неё от Луноокой, хозяйки Залунного Края. Ты люцеанин, так? Не огорчишься, если в моей истории Луноокая потеснит Пресвятую Деву?
При жизни Дева и Кайя — Луноокая — шли и творили свои чудеса рука об руку. Вот только Дева согревала всех теплом и чудесничала по велению Всевечного, вокруг Кайи же сгущалась смерть, ведь её даром было облегчать страдания умирающим. Дева — солнце, Кайя — луна. Гарсиласо молча достал из-под сорочки цепочку с лунным диском прюммеан. Тётушка позаботилась даже об этом, и в стране святого Прюмме Гарсиласо носил знак Луноокой вместо солнышка Пречистой. Мастер Квентин кивнул ему, устало опёрся спиной о стену.
— Лийгарий был главным лекарем при ней. Но вот в Карлат пришёл мор, от которого не было лекарства. За считанные дни умерло столько людей, что лекари не успевали жечь погребальные костры. Королева не смогла этого вынести, она была не в силах помочь подданным, лекари не могли их вылечить, и теперь она не просто забирала их боль, её прикосновение приносило им смерть без мучений.
— Как у Луноокой, — вздохнул Гарсиласо. Люцеане молились Пречистой Деве, имя же Кайи и произносить лишний раз было непринято. Она хозяйка Залунного Края, где обитает Отверженный, туда попадают тени умерших, много грешивших при жизни, и остаются там во тьме и холоде. Гарсиласо поёжился, его била дрожь, лба будто касалась холодная узкая ладонь королевы Илэйн.
— Верно, как у Луноокой. И когда королева сошла с ума от горя, именно Луноокой она назвала себя. Ты знаешь о дне, когда луна окрасилась красным?
— Когда убили Кайю, и она стала Луноокой?
— Да. В Карлате этот день был праздником, День Алой Луны. — Мастер Квентин зачем-то посмотрел себе на руки, но будто не видел их. Он погрузился в воспоминания, Гарсиласо уже нисколько не сомневался, что он и был тем лекарем по имени Лийгарий. — Каждый год королева Илэйн устраивала ярмарку для всех жителей Карлата. На большой лесной поляне под городом возводили цветные шатры, показывали фокусы и представления, славившие деяния Луноокой при жизни, раздавали сласти и игрушки. И самое главное, всех карлатцев королева угощала красными яблоками, символом алой луны. И в год, когда разразился мор, королева всё равно устроила свою ярмарку...
Гарсиласо осторожно перевёл дух:
— А что случилось на ярмарке?
Мастер Квентин вздохнул.
— Случилось... Когда у королевы Илэйн помутился рассудок, и она поняла, что не сможет вернуть к жизни умерших подданных, она решила, смерть – это благо. Только в смерти её карлатцы не узнают боли и мучений. Лийгарий был на той ярмарке. В тот год город был закрыт из-за мора, а жителей осталось так мало, что они легко поместились во внутреннем дворе замка Илэйн. Люди шли на праздник неохотно, их тяготило горе, они боялись заболеть, хотя хворь уже утихла. Но они всё равно пришли, потому что помнили, каким весёлым был этот праздник раньше. — Взор мастера Квентина потемнел, ещё явственнее Гарсиласо увидел в нём скорбь. Стало страшно, тени в комнате удлинились, но лекарь этого не замечал. — И вот когда люди зашли во двор, когда за ними закрыли ворота, Илэйн совершила то, что считала благом. Один за другим карлатцы начали падать замертво. Глупый Лийгарий не сразу понял, что происходит... А люди умирали. Один за другим, женщины, дети… Мужчин на празднике было очень мало, они не пришли. — Мастер Квентин почти шептал, его голос дрожал.
Принц набрался смелости, коснулся его руки. Квентин вздрогнул, нервно погладил Гарсиласо по плечу, уложил назад.
— Илэйн избавляла их от страданий жизни... и освобождала их тени. Королева, назвавшая себя Луноокой, решила устроить в Карлате собственный Залунный Край, где её подданным будет хорошо, где они больше никогда не узнают мук жизни. Все они становились тенями.