Остывший кофе

К любви можно провести много аналогий. Например: червь и яблоко. Червь прогрызает сладкий плод, а затем, вдоволь насытившись, уползает, или же, что бывает чаще, считает яблоко, пока оно ещё в самом соку и не иссохло, своим домом, в котором неизменно тянет укрыться от напастей жестокого мира. И вот всю свою яркую событиями жизнь червь переползает от одного яблока к другому, всегда неспешно, но с той страстью, что присуща голодным. И всякий раз, после того как происходит насыщение, а вместе с этим и пресыщение, взамен спелого, чарующего своим сладким ароматом плода, остаётся одна лишь гниль. И что самое смешное, оба при этом (яблоко и червь) чувствуют себя обманутыми. Человек обманывается в своём представлении о природе любви, а любовь, в свою очередь, обманывается во всём, потому как слепо думает, что на ней всё и завязано. Некоторые из червей, надо полагать умнейшие в своём роде, и вовсе отказываются от яблок, вследствие своего пагубного воздействия на их тонкий душевный мир. Но и тогда, подверженные замещением, потому как природа не терпит никакой пустоты, внутреннему фагоцитозу, вредят себе не меньше.

Ветреное, дождливое утро. Кутаюсь в махровое одеяло – вставать никакой охоты. Правая рука ищет пульт от телевизора, в то время как левая — телефон. Паритет. Чуть приподнимаю с подушки голову-- лёгкая тупая боль в области затылка. Надеюсь, что не давление. Нужно меньше пить кофе. Кое-как встаю.

На кухне пахнет сквозняком. Несколько капель дождя блестят на линолеуме, на полу. Еле слышно, на самую малость, играет радио, которое я забыл выключить вчера. Ставлю чайник на плиту. Зажигаю конфорку. Именно в этой последовательности. Через секунду, словно гром, телефонный звонок, который отдаётся жуткой, пульсирующей болью в затылке. Всё-таки давление. Придётся отказаться сегодня от кофе. На дисплее экрана незнакомый номер.

- Алло.

В ответ тишина. Слышно только чьё-то шумное дыхание.

- Алло! Кто говорит?

Понимаю, что сказал несуразицу, но это молчание отчего-то вывело из себя.

- Идиот!

Любовь в режиме ожидания. Одни бесконечные гудки, которые обрываются лишь собственным голосом.

Сажусь ждать, пока закипит чайник. Дождь всё не утихает, бьётся в окно. Через час должен быть на работе. Времени вагон.

Непринятие всегда ожидаемого ответа, а после лишь вязкая тишина, через которую очень трудно пробираться, потому как всё тело становится непослушным. Верный ракурс здесь — со стороны. Чувство парения, которое ещё долго не проходит, меняется только высота — со звёздной вышины до области сердца. Отсюда и боль.

Выпил таблетку от давления. Стало немного лучше. Дикая слабость во всём теле. Чай едва помогает проснуться. Может сослаться на болезнь и взять отгул?

Проспать до вечера, а там уже всё будет совершенно по другому.

Каждый вечер похож на предыдущий, хотя бы по ощущениям. Шум падающего снега, будто молотом по голове. Закончился сахар, а потому намечается вылазка в магазин, которую я откладываю уже кажется неделю. Трудно вымученная из себя улыбка по поводу перемен в жизни, улыбка несчастного шута, над которым отчего-то не смеются, а потому он вынужден смеяться хотя бы над самим собой. Запотелый след от дыхания на окне, через которое видно лишь расплывающееся красное пятно фар проезжающей мимо легковушки. Тянет на улицу, но это резко резонирует с чувством отвращения к людям как к некоему условному раздражителю. В голове множество мыслей, не связанных друг с другом ничем, кроме нагромождения случайных ассоциаций, проносящихся мимо, словно скоростной поезд. Без четверти какого-то часа. Сейчас бы под холодный душ и сразу заснуть, спрятавшись в сон, как в тёплое одеяло. Дешёвое, но крайне эффективное средство.

Вчера снег, сегодня — дождь. Вот и меня бросает, словно в жар, в крайности. Хочется уже избавиться от одиночества. Но едва подпускаешь кого к себе, так сразу тянет бежать без оглядки. Бежать даже от самих мыслей по поводу того, что однажды можно проснуться счастливым, просто находясь рядом именно с этим человеком. Впрочем, как и почти с любым другим. Одиночество же ничего не обещает, а потому более честно. Да и что может быть нелепее счастливого человека, который только в сравнении определяет для себя критерии счастья, и значит только разумом, но не сердцем, не душой ощущает всю его полноту. А потому, почти всегда, полон сомнений, которые слепо гонит от себя, но которые, в самый неподходящий момент, однажды, вонзают свои когти.

Всё-таки взял отгул. Теряю жизненную хватку. Она, эта самая жизнь, как будто просачивается сквозь пальцы. Я пытаюсь её удержать, но хватаюсь только за пустоту. Сама пустота — это я сам. Просто мысли, просто чувства, грёзы, воспоминания – сплошная метафизика.

Рассеяно слежу взглядом за дорожками дождя на кухонном окне.

Привязанность — всего лишь несколько иная, более сложная форма одиночества. Она выполняет функцию бинта, тогда как сама болезнь сидит глубоко внутри, и потому, со временем, только усугубляет её течение. Но, к сожалению, другого ''лекарства'' от этого недуга пока не придумали.

Может моя судьба уже давным-давно умерла? Или, что ещё нелепее, не родилась вовсе, ожидая исхода нескольких веков от настоящего момента? Ах, да, нельзя и предполагать такое, ведь это никак нельзя примерить между собой. Куда правильнее, в разы, в сотни крат, искать своё счастье, не прекращая эти, с самого начала бесполезные поиски. Подстраивать свои личные критерии чувств под единый стандарт — это ли исключительность любви?

Десятый час утра. Я сижу в зале, освещенной потолочной люстрой. Свет не яркий, лампочки давно пора менять, но его вполне довольно, чтобы читать. Прочёл одну страницу, затем вторую, на третьей обрыв. Французская классика всегда меня чем-то привлекала. В ней я находил что-то очень понятное для себя. Опять метафизика. Или это уже избыток чувств по поводу прочитанного и обдуманного дает о себе знать?

‍