Страница 381 из 402
- Я все вспомнила, - повторила она тихим голосом, а затем взглянула на меня.
- Что ты вспомнила?
- Отец убил детектива Дина. – Лицо Леды опять перекосилось от подступивших слез. Она спрятала его в ладонях, и мне захотелось прикоснуться к ней и погладить по спине, или ободряюще сжать плечо – сделать хоть что-нибудь.
- Сейчас ты его видишь? – вместо этого спросила я. Леда оторвала руки от лица и испуганно покрутила головой и даже отстранилась от игрушек и заглянула за плечо.
- Сейчас нет.
- Это хорошо, - сказала я, - потому что я хочу поговорить с тобой наедине.
- Мы одни, - шепотом сказала она, взглядом показывая, как ей любопытно, что я скажу. Она вытерла слезы ладонями, чтобы лучше меня видеть, и приготовилась слушать. Я подтянула колени к груди, повторяя ее позу, и сказала:
- Пожалуйста, прости меня. За все плохие слова, которые я говорила, за взгляды, которыми одаривала тебя. Я ничего не знала, как ты и говорила, - я с трудом дышала, еле сдерживая себя, чтобы не подняться и не начать мерить комнату шагами. От Лединого комода и до входной двери. Она слушала меня внимательно, но я видела, что у нее на уме крутятся мысли и она хочет перебить. Я продолжила, глядя ей прямо в глаза:
- Ты права: я никого не смогла спасти, но тебе я все еще могу помочь, если ты, конечно, позволишь. – Ее глаза от изумления расширились. – Я не хочу, чтобы ты вновь страдала, Леда. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы ты вышла на улицу без страха, что кто-то будет следить за тобой. Я хочу, чтобы ты вновь отрастила волосы и в кафе садилась в центре зала, не боясь насмешек и взглядов. Чтобы ты нашла в себе силы познакомиться с понравившимся парнем, и чтобы… жила дальше.
К сожалению, я не могу последовать собственным советам.
Мои слова не были горячими, но внутри я горела. Мой голос был тихим и неспешным, но я хотела кричать во все горло: «Живи, Леда! Прекрати отнимать у себя жизнь! Однажды шансы могут закончиться, и ты никогда уже не встанешь!».
Оказалось, что на Леду не нужно было давить: стоило мне закончить последнее предложение, и она всхлипнула, а я почувствовала себя так ужасно, что захотелось сжаться в комок. Я испытала к Леде жалость, потому что она выглядела как девушка, прежде никогда не слышавшая добрых слов.
Я ненавижу жалость.
- Но… - прошептала она, - я просто… просто не знаю, как жить дальше. Я не умею жить.
Вновь она резанула меня в самое сердце. Вновь напомнила что она – это я. Что несмотря на то насколько мы разные, у нас есть кое-что общее: мы обе не научились жить. Она пыталась не сойти с ума… а я пыталась выжить.
Никто из нас не знает, что значит сидеть в центре зала и чувствовать себя легко и уверенно. Я не помню, как это – идти по улице и не ощущать слежки. Я не помню, что означает это чувство «быть живой».
Но, несмотря на внезапную меланхолию, проснувшуюся где-то в глубине души, я испытала облегчение и странное чувство радости: у Леды Стивенсон есть еще один шанс. Воспользовавшись шансом, она сумеет научиться. Она должна научиться. Перебороть травмы. Пережить их.
- Пока что не умеешь, - успокоила я, - но научишься. Больше тебе не грозит опасность.
- Отец…
- Ты больше никогда его не увидишь. На самом деле его не существует...
- Кая, - перебила она твердым голосом, в котором послышались досада. – Он здесь. Он всегда здесь.
- Он в твоей голове, - я без труда подстроилась под ее голос, но прозвучал он в тысячу раз жестче, чем ее. – Он мертв. А я помогу тебе, как и обещала.
- Ты не сможешь.
- Черт возьми, да! – отрезала я, и с ужасом поняла, что говорю, как сержант в своей школе. Я смягчилась. – Леда, я буду рядом с тобой. Тебе помогут специалисты. Они… - я сжала ладонь в кулак, - уничтожат твоего отца. Ты никогда его больше не увидишь. И заживешь счастливой жизнью, которую заслуживаешь.
Я боялась, что она скажет, что она не хочет с ним прощаться, что она хочет продолжать его видеть, ведь в нем было и хорошее, но она не сказала. Она смотрела на меня недоверчивым, упрямым взглядом.
- Доктор Гаррисон пытался мне помочь. Он сказал, я иду на поправку.
Он не до конца разобрался в ситуации, - хотела сказать я, чтобы развеять ее сомнения, - потому что твоя тетушка Лаура не позволила.
- Ты мне веришь, Леда? – спросила я, поднимаясь на ноги. Она вскинула голову, распахнув глаза, будто ожидая, что я причиню ей боль. Синяки на ее шее выступили отчетливее, и я с трудом удержала взгляд на ее опухшем от слез лице. – Хоть и с опозданием, но я вернулась, чтобы завершить начатое. Чтобы спасти тебя. Помнишь, я ведь обещала? Я говорила, что избавлю тебя от кошмара. Я сделаю это. Только доверься мне.
Она продолжала смотреть молча.
- Леда, - я вновь присела на корточки, даже не поморщившись от вновь вспыхнувшей боли в колене. – Нельзя сидеть в шкафу. Тебе нельзя здесь сидеть. Рано или поздно он найдет тебя и здесь. Нужно лучше спрятаться и победить его до того, как он тебя обнаружит. Ты мне говорила это.
- Я?
Это говорил Ангел Милосердия.
- Да, ты, Леда. Однажды ты спасла меня. В том страшном амбаре, когда я думала, что умру, ты протянула мне руку помощи, и я крепко ухватилась за нее. Ты помогла мне, и теперь пришло время помочь себе самой. Возьми и меня за руку, Леда, - сказала я твердым голосом и, опять поднявшись, вытянула руку вперед.
Долгие пять секунд я с замершим в груди сердцем ждала, когда Леда осмелится выглянуть из шкафа. И вот ее пальцы обернулись вокруг моего много раз сломанного запястья и я, напрягши мышцы, вытащила ее из шкафа и поставила на ноги.