Страница 379 из 402
Повалил снег, но было тепло. Он со странным хрустящим звуком падал на капюшон моей куртки, когда я брела к дому Леды Стивенсон по привычному уже маршруту через Криттонский парк. Не считая скрипа снега под моими ботинками, вокруг стояла умиротворяющая тишина, характерная для четырех часов утра в Эттон-Крик. Даже центр города не подавал признаков жизни.
Свет фонарей все залил желтым, я будто оказалась внутри космического корабля, где нет ни одной живой души кроме меня. Ничего кроме деревьев, тонкие ветви которых под тяжкой ношей снега клонились к земле, устланной белоснежным ковром. Вокруг не было ничего кроме деревянных скамеек, выстроившихся вряд вдоль аллеи. На каждой из них был пятисантиметровый снежный слой, а на некоторых виднелись следы человеческих ладоней и надписи.
Я старалась думать о чем угодно, только не о Леде Стивенсон – девочке, которую мне еще предстоит спасти. Я думала о людях в многоэтажках слева от меня. Лишь в нескольких окнах горел свет. Почему? Уже, судя по моим часам, 4:10 утра. Я вспомнила, как мама разбудила меня точно таким же утром, только в сентябре, и отправила на базар. Вспомнила, как незнакомец помог с арбузами, и как я шутила с мамой. Вспомнила, как она разговаривал по мобильному телефону, когда я приехала, и как она кивнула меня через стекло на дверях: «Подожди немного, Кая, пока выложи еду из пакета».
Размышляя о чем угодно, только не о Леде Стивенсон, я добралась до ее дома, окруженного точно таким же желтым светом ламп, и посмотрела по сторонам, отмечая подозрительные машины или фигуры людей. Не было ни машин, ни людей, - никого кроме меня.
Неужели мне не поверили? Неужели они, так же как и я раньше, приняли Леду за слабую девочку? Она слабая, верно, но она не одна. Поежившись от долгого стояния на одном месте, я перебежала дорогу и нырнула в кусты, окружающие дом. За кустарником пряталась еще одна аллея. Оставляя следы на снегу, я перебралась через ворота дома Стивенсонов, цепляясь руками в перчатках без пальцев за скользкие ото льда кованые шпили, и без труда спрыгнула в палисадник.
Колено тут же прострелило болью висок, и я хватилась ладонями за ногу и крепко сжала кожу, стараясь сдержать крик. Выдохнув сквозь стиснутые зубы две секунды спустя, я распахнула глаза и выпрямилась. Сердце перестало оглушительно биться о ребра и вернулось к прежнему спокойному стуку, несмотря на то, что теперь я уже не смогла отбиться от штурмующих мыслей.
Я направилась к уже знакомому окошку, ведущему в гостиную, надеясь, что Леды здесь нет. Я не знала, как взгляну ей в лицо. Это было неведомое до этого чувство. Не стыд, не жалость, не ненависть, не страх. Просто ощущение, что все поменялось. Внутри меня все изменилось после последнего воспоминания. В ней, возможно, нет, а во мне – все. Леда больше не девушка-цыпленок, не та, кого я ненавижу и не могу понять. Теперь понимаю. Она – моя старшая сестра, часть меня, напоминание о том, что я могла стать такой же, если бы меня не спасли мои родители. Леда – напоминание о том, что мне на самом деле повезло. Леда – мое отражение в другой жизни, в той, где мой отец – Криттонский Потрошитель, где меня воспитывал он, а не Дэйв Айрленд.
Вот что я чувствовала, забираясь в окно гостиной дома Стивенсонов. Я чувствовала за нее ответственность. Но тем не менее я не хотела видеть ее лицо – лицо из воспоминаний. Потому что она меня не помнит, но я – да.
Я осторожно спрыгнула на пол, перенеся вес тела на левую ногу. После прыжка боли не последовало, но я все равно сжалась от спазмов. Будто кто-то внезапно швырнул в меня снежком, и я застыла.
Ее здесь нет. Она где-то прячется, где-то в другом месте, в более безопасном месте, - я пыталась убедить себя в этом, но тщетно, потому что знала: Леда Стивенсон здесь. Я чувствовала ее, как хищник чувствует запах страха своей жертвы, загнанной в ловушку и истекающей кровью. А в ушах все еще звучал ее знакомый монотонный голос, полный затаенной печали: «Иногда я прячусь в своем шкафу, когда мне сильно страшно».
Я достала карманный фонарик, включила его и, стараясь не шуметь, направилась мимо покореженной мебели в сторону лестницы. Раньше в гостиной была уютная обстановка, но сейчас – полный хаос. Он соответствовал мыслям Леды. Он соответствовал и моему внутреннему состоянию. Переступая через тетради на полу, я посмотрела на лестницу, скрытую в темноте. На секунду мне померещилось, что наверху кто-то есть, но видение тут же исчезло, а чувство тревоги осталось.
Подсознательно ожидая нападения, я медленно стала подниматься по лестнице, преодолевая ступеньку за ступенькой. Ковер приглушал тяжелые шаги, но все равно казалось, что Леда их слышит. Я представила, как она сжимается в шкафу в крохотный дрожащий комочек, глотает слезы и молится, чтобы ее не обнаружили.
Ничего, Леда, больше тебе нечего бояться. Я, как и обещала, не дам тебя в обиду. Я спасу тебя.
Осветив фонариком на лестничной площадке пространство вокруг себя, я тихо подошла к нужной двери и осторожно повернула ручку. С пугающим скрипом дверь отворилась, приглашая меня окунуться в море порочной тьмы. На полу все еще валялись обувные коробки и некоторые игрушки, которые я выкинула в прошлый раз. Игрушки – символы потерянного детства Леды. Мне хотелось схватить каждую из них и разорвать в мелкие клочки. Хотелось вышвырнуть их в запертое наглухо окно с розовыми занавесками. Хотелось сжечь их. Сжечь проклятый дом дотла.
Я посветила фонариком на шкаф. Обе дверцы были заперты, как в моем ночном кошмаре. Там, за закрытыми дверьми, должна быть Леда Стивенсон.
Я щелкнула включателем справа от двери и несколько раз моргнула, привыкая к свету. Шкаф стоял в стороне. Он больше не был похож на шкаф из моих ночных кошмаров – это просто предмет мебели.