Искупление Тьмой Убийца 2

Я на одно мгновение представила себе дикую ситуацию: Леда, после того как думала, что убила меня, крадется через лужайку в особняк. Ведь она не знает, что дом населен призраками и Дориан был лишь одним из них. Она забирается внутрь и прячется в чулане, поджидая меня.

Я одернула себя до того, как фантазия перешла границы: Леда не знала, что я останусь жива. Леда не знала, что я уже мертва. Поэтому ей не нужно было прятаться в чулане Ноя и поджидать меня из больницы.

Я сглотнула, неотрывно пялясь в дверцу шкафа.

Тогда кто там?

Я сканировала дерево глазами. Опустила взгляд на несколько сантиметров ниже и прикипела к круглой железной ручке. Повернуть и проверить, есть ли там кто?

Никого там нет. Я снова сплю. Или слышу то, чего нет.

Я дотянулась до куска хлеба и запихала его в рот. Прожевала. Запила чаем. Но глаза все равно неотрывно следили за ручкой двери – вдруг сама повернется? А там Леда Стивенсон с окровавленными губами. С языка капает кровь и слюна. Она улыбается мне, и говорит: «Я спасу тебя, Кая. Я не ты, я сдержу обещание. Не позволю, чтобы отец и с тобой сотворил плохие вещи».

На мое плечо опустилась ледяная рука, и я подскочила, вздрогнув всем телом, и пролила на себя чай. Обернулась и встретилась взглядом с Ноем. Он был ошарашен моим поведением и понял по лицу, что что-то не так.

- Что-то в чулане, - выдавила я. Поняв, что говорю, как пятилетняя девчонка, прочистила горло и повторила: - Я слышала шумы, доносящиеся из чулана. Наверное, там живут мыши.

- Мыши?! – Ной мгновенно переменился в лице и кинулся в двери. Резко распахнул ее, с испуганным бормотанием: - Ужас, там ведь мое варенье! И яблоки! Где Киса-Миса?! Почему он не ловит мышей?

- Потому что ты кормишь его говядиной, - ответила я, косо глянув на чулан. Ничего и никого там не было. Я потянулась к кружке, размышляя над тем, что Ной был прав, и я должна проспать этак девять часов, и сделала глоток. В кружке ничего не было, только листья мяты и цветы мелиссы. Ной запер дверь и приблизился ко мне, тоже глянув в кружку.

- Никогда не мог понять, зачем ты пьешь это. Ни цвета, ни вкуса, ни запаха.

Я ничего не сказала, и он, иронично хмыкнув, достал из ящика кухонного стола салфетки и бросил пачку мне.

- Лучше поднимусь наверх и переоденусь, - пробормотала я, отворачиваясь, но Ной вдруг схватил меня за локоть, надавив на самый крупный и болезненный синяк.

- Отпусти.

Ной выпустил мою руку.

- Ты голодна?

- Уже нет. – Я кивнула на хлеб, лежащий на тарелке. Ной поджал губы, бросив на него взгляд. – Переоденусь и уберу за собой.

Но мне не удалось уйти, потому что Ной вновь задержал меня, на этот раз встав передо мной и преградив путь.

- В чем дело? – осведомилась я. – Мне нужно переодеться в другую футболку.

- Она так тебе мешает? – До того, как я нашлась что ответить на этот странный вопрос, Ной сдернул с меня футболку и швырнул нам под ноги. Я опустила на нее взгляд, при этом отметив, что все мои шрамы, и новые и старые, а также пугающие кровоподтеки и белая повязка, охватывающая талию, - все теперь на виду у Ноя. Он тоже зацепился взглядом за повязку.

- И что это было? – спросила я, поднимая на него взгляд. Он повел плечами, будто сам не ведал что творит, и руки у него не подчиняются мозгу. Я наклонилась за футболкой, но застыла в позе, почувствовав, что внутри все вспыхнуло от боли. Привыкнув к этому чувству, я подхватила ее и закинула на плечо.

- Ты хотел, чтобы я разделась? Я разделась. Что дальше?

- Я просто… просто п-подумал, что ты пытаешься сбежать…

Он понял, что я слышала голоса из чулана?

К моим щекам прилила кровь, и я поняла, что теперь, когда стою перед Ноем в нижнем белье, он видит, как вспыхнули лицо и шея.

- Я просто хотела переодеться. Я больше ни от чего не бегу.

Ной сделал вдох, выглядя при этом сомневающимся, и я с саркастичным смешком поинтересовалась:

- Так и что мне делать?

- Ты итак уже знаешь. Ты чувствуешь, что конец близок, и…

- Я про мою одежду, - перебила я каменным тоном. - Предлагаешь стоять мне здесь вот так?

Он принял удивленный вид, и опустил взгляд вниз. Брови взлетели выше, а в глазах что-то промелькнуло.

- О, ты знаешь, я не заметил, что…

- Да хватит уже, - оборвала я, обошла Ноя и направилась наверх. Несмотря на показную невозмутимость, внутри меня все горело и искрилось. Я знала, что сейчас неподходящее время, но мне хотелось, чтобы Ной и дальше смотрел на меня. Несмотря на все мои шрамы и раны. Несмотря на повязку на талии и предплечье, несмотря на то, что я испытываю немного смущения. Чувство, что он воспринимает меня как девушку, а не как неодушевленный предмет, солдата, бойца, доктора или опасную персону ― кого угодно, только не девушку, - пробудило во мне странные, трогательные чувства. Щеки вспыхнули и горели до тех пор, пока я не накинула на себя майку и хлопковую рубашку и не плеснула в лицо ледяной водой из-под крана.

Ной заглянул в комнату, когда я стояла у зеркала и смотрела на свое осунувшееся лицо. Он приблизился сзади и убрал волосы с груди на спину, затем дотянулся до расчески и молча, как в прежние времена, принялся водить ею по всей длине волос снизу-вверх.

- Прости, - сказал он после минуты молчания, когда я разглядывала его красивое лицо. – Я не должен был тебя подозревать. Просто боюсь. Я недооценил тебя с самого начала, Кая Айрленд.

- Что это значит?

- Я боюсь тебя потерять. Я слишком привязался к тебе, к земной тебе, и боюсь, что в ином мире все изменится.

- Это возможно?

- Не знаю, - отрешенно ответил он, глядя только на мои волосы и никуда больше. – У меня раньше никогда не было отношений, и поэтому мне теперь так страшно. Я боюсь, что ты изменишься, и тогда… все изменится, - неловко и сжато закончил он. Я обернулась, и Ною пришлось отпустить мои волосы и взглянуть мне в глаза. Он не выглядел неуверенным, скорее он выглядел так, будто знает что-то, чего не знаю я. И еще так, будто ему все равно, что я скажу – своего решения он не изменит.