Страница 371 из 402
У тебя глаза убийцы.
Я пересекла лужайку особняка Харрингтонов, усыпанную снежной крошкой, прихрамывая на левую ногу. Шаги были медленными, неспешными.
Кая, не вздумай уходить из больницы. Ты ранена. Впрочем, как и всегда, но эти раны – не шутки. Чуть левее и ты могла лишиться легкого.
Я была слепа, а теперь прозрела. Я была глуха, а теперь слышала все: как с неба падают тоненькие и слабые снежинки и со стоном ложатся на землю; как вздрагивает под ботинками земля всякий раз, когда я делаю шаг; как дышит Ной, дожидаясь меня у порога за закрытой дверью.
Когда я поднялась по ступеням, дверь распахнулась, и мы с Ноем остановились. Замерли. Он затаил дыхание, как и я. Мы говорили без слов. Мы всегда молчали, когда было что сказать. Потому что слова ломают момент, делают его пустым.
За моей спиной сыпался снег. Шуршащие холодные хлопья касались спины и волос, налегали на поясницу и внутреннюю сторону коленей. Трепали разодранную на лице кожу, охлаждали раны и синяки.
Ной смотрел мне в глаза, держась за дверь, и в то же время я чувствовала, что он заметил каждую царапину, каждую ссадину и гематому внутри моего тела. И принял эту боль на себя. Я видела в его кристально чистых глазах, которые вмещали в себя то, чего мне не хватает – жажду жизни, желание творить и любить, - жалость, опасение, желание помочь и спасти.
Не нужно слов, Ной, когда ты так смотришь на меня.
Можешь смотреть на меня секунду. Десть. Минуту. Сколько хочешь. Я все пойму по твоим глазам Ты хочешь, чтобы я говорила вслух, чтобы прогоняла чувства через себя, но ты можешь ничего не говорить. Можешь не открываться. Для меня это не важно – я не хочу тебя мучить. Просто смотри на меня. Смотри, не отрываясь, как бы не было странно. Здесь нет никого, кроме нас и забытого дома.
Ной протянул мне руку, и я вложила в его ладонь свою. Ной крепко сжал мои пальцы, и я почувствовала, что могу дышать, что в легкие поступает свежий зимний запах, в глазах холодно и жжет – появились слезы.
Ной втянул меня в дом и крепко прижал к себе, так крепко, что я почувствовала боль в груди, в животе, в плечах, в скуле, коснувшейся его плеча. Я встала на цыпочки, чтобы быть выше и ближе к Ною, чтобы прижаться к его телу клетка к клетке, кожа к коже. Его теплое дыхание, пахнущее цедрой и шоколадом, прошлось по моим влажным от снега волосам и разгоряченной шее.
Я сморгнула слезы.
- Опять плохой день? – спросил он. Его грудь прижалась к моей. Я издала звук, который должен был означать «да», и он погладил меня по спине, забрался пальцами под свитер и расположил горячие ладони на лопатках. По мне прошла дрожь, но, впервые за последние несколько часов, это было приятное чувство. Ной прижался ко мне еще крепче, чтобы дотянуться ногой до двери. Раздался оглушающий хлопок, а затем все затихло, и меня перестал яростно лизать ветер, проникающий с улицы.
- Идем наверх, - прошептал Ной, доставая руки из-под моего свитера. Я нехотя отлепилась от его горячего, уютного, безопасного тела, и, прихрамывая, направилась к лестнице. Ной закинул мой кожаный портфель себе на плечо и переплел наши пальцы, шагая позади меня. Думал, наверное, что я грохнусь с лестницы. Колено ныло от того, как высоко приходилось поднимать ногу, но я бы не стала падать. Ноющее колено – пустяк по сравнению с тем, что я уже пережила.
Мы забрались в кровать, после того, как он оставил мой портфель в кресле, затем помог мне освободиться от куртки и мокрого свитера, я стянула штаны, зашвырнула одежду в корзину в ванной комнате. Под одеялом прижалась к Ною.
Вновь захотелось плакать. И от боли, и от безнадеги – уже конец, вот он, я чувствую, что смерть близка, ближе, чем раньше, - и от желания быть к Ною еще ближе, чем можно. Потому что с ним я чувствую себя защищенной. Будто рядом с ним я оказываюсь в другом мире, где мне не приходится бороться за свою жизнь, преодолевать страхи, побеждать демонов. Селена была права, этот человек существует, человек рядом с которым я могу почувствовать себя в безопасности, могу почувствовать себя простой девушкой. Ирония в том, что эти чувства пришли после встречи со Смертью.
- Я сбежала из больницы, - прошептала я, и Ной хрипло рассмеялся подо мной. Его рука равномерно поглаживали мои влажные волосы, пахнущие шампунем. Иногда они останавливались на моем плече, на котором теперь покоилась повязка. Вторая рука скользила вверх по моему бедру, а затем вниз. Когда его пальцы достигали еще одной повязки, на этот раз на колене, они на секунду замирали и затем поднимались вверх.
- Расскажешь, что случилось?
В моей тяжелой голове мысли попытались сгруппироваться.
- Это конец, - прошептала я в его грудь, затянутую в посеревшую от множественных стирок футболку. Несколько пуговиц на груди были расстегнуты, и я видела белоснежную грудь Ноя, испещренную рубцами. Я коснулась пальцами одного из них, но он, кажется, не заметил. Под моей ладонью ровно билось его сердце, будто человеческое.
- Я обо всем рассказала детективам – о Леде, о том, кем был ее отец… о себе. О Дэйзи Келли, о моей маме – обо всем. О том, скольких людей убила Леда. Точнее существа внутри нее. – Внезапно слова обрели силу, стали толкаться, чтобы покинуть мою голову, поскорее соскочить с языка. – Мне поверили с большой неохотой, но лишь потому, что Лаура взбесилась, когда они задали ей вопросы. После того как они закончат с квартирой детектива Дина… все… все закончится. Они найдут ее отпечатки на его теле, они… они больше не подозревают меня.
- Да, сложно подозревать тебя с такими травмами. У тебя разве не сломано ребро?
- Нет.
- Наверное, оно восстановилось после смерти.
- А почему другие раны не восстановились? ― Я удивленно подняла голову, и Ной задумчиво посмотрел на меня.