Страница 349 из 402
Я услышала голос отца в ушах. Его приказ прокатился по позвоночнику током: «Смотри ему в глаза, Кая. Не смей отворачиваться. Эта тварь сдастся первая. Ты сильнее. Ты сильнее. Ты сильнее. Не бойся». Я опустила голову. Черные волосы упали занавесом на глаза, но чернота тут же исчезла, когда Джек кончиками пальцев убрал их за уши. В этот раз я не стала дергаться и провоцировать новые удары.
- Прости, Кая, - его голос звучал искренне. Он большим пальцем стер с моей нижней губы кровь. – Прости, что обидел тебя. Я не хотел. Никому не говори, хорошо? Хорошо? – Он в тревоге расширил глаза. Я нахмурилась, сбитая с толку, и через секунду, когда лицо Джека разгладилось и он взорвался смехом, все поняла: он пошутил.
- Я шучу, Кая. Ты ничего никому не скажешь. Потому что ты такая же, как я. – Его смех заглушил голос отца: «Не смей слушать его, Кая. Отвлекись. Отвлекись». Голос Джека продолжал врезаться в меня, яростно, нанося атаку за атакой. – Когда я выяснил, кто похитил мою дочь…
Похитил?
-… Я тут же отыскал Маргарет. А она нашла меня. – Он рассмеялся, и его смех прошелся наждачной бумагой по моей груди к горлу. – Она потратила столько времени на то, чтобы отыскать меня… Забавно, - отрешенно прокомментировал он, вызвав у меня спазм страха.
Я хотела спросить что с ней, что с мамой, но подозревала, что этот вопрос развеселит Джека и даст ему лишний рычаг давления. Я продолжила терпеливо слушать. Уже не пыталась отгородиться, как советовал внутренний голос.
- Я нашел тебя, и был несказанно рад. Знаешь почему? – полюбопытствовал Джек равнодушным тоном. Ясное дело ему плевать на мои вопросы и ответы. Он хотел излить душу, и я решила на время прикинуться хорошим слушателем. – Я хотел сына. Пацан должен был вырасти крепким и сильным. – Он сжал перед моим лицом ладонь в кулак, будто хотел пожелать удачи. – Я бы научил его охотиться, искать подходящую жертву, бороться с неприятностями.
На минуту или две я потеряла нить разговора. Косо посмотрела на Леду, прижавшуюся к оконному стеклу. Может ей было жарко и она искала прохладу, а может решалась на самоубийство. Может, любовалась ночью. Ее фигура казалась призрачной. Мне хотелось сказать, чтобы она перестала разыгрывать жертву, схватила с полки молоток и опустила его на голову своего отца. А затем отпустила меня. Я попробую ей помочь. Точно не оставлю на растерзание этому существу, но… Джек схватил меня за волосы за ухом, пропитанные кровью, и с удовольствием сжал их в кулаке. Он прорычал совсем близко с моим лицом:
- Я же с тобой разговариваю, мелкая… - и тут же выпустил меня и вскинул ладони, капитулируя. – Прости. Это была шутка.
Я ощутила боль в голове, растерянность и гнев. Больше всего гнев, нахлынувший после боли и растерянности. Когда Джек отшатнулся, попросив прощения, боль прошла. Через секунду и растерянность. А гнев, горячий, жгучий внутренние органы, остался. Я представила, как выбираюсь из цепей и начинаю душить эту тварь. А затем, когда его белки закатываются, я заковываю его в цепи. Перед глазами возникло красочное видение: Джек висит, будто коровья туша, на ржавом крюке, а я рассказываю ему о том, что собираюсь с ним сделать.
- Леда! – рявкнул он.
Пусть уже оставит ее в покое, чертов психопат, - подумала я, наблюдая за тем, как она выпрямляет белые по оленьи тонкие ноги и идет к нему. Он стал ругать ее за то, что та стояла так близко к окну. Я косо наблюдала за ними, а в голове вертелась одна и та же фраза:
Ты не можешь даже думать о том, чтобы причинить кому-то боль.
Ты не такая как они.
Ты хороший человек.
Может и так. А может, нет. Несмотря на голос здравомыслия, который пока, к счастью, одерживал верх над инстинктом, я позволила себе помечтать о том, что поступлю с этим монстром так же, как он со мной, и затем задам один единственный вопрос: «Что ты чувствуешь на моем месте?».
Содранная кожа на запястьях зудела и чесалась, при каждом случайном прикосновении с железом вспыхивая огнем. В горле пересохло от жажды, и стоило только подумать о глотке холодной воды, как нестерпимо захотелось пить. Я знала, что желание обострилось от того, что нет возможности удовлетворить его, но от осознания легче не стало.
- Итак, - Джек внезапно обернулся ко мне, прекращая пилить беловолосую дочь.
Я облизала пересохшие губы и сказала:
- Здесь горит свет.
- И что? – мягко осведомился он, изогнув бровь. Почему этот сумасшедший копирует мое выражение лица? Стало дурно от предположения, что он делает это непроизвольно, не задумываясь, будто у нас с ним есть одни и те же привычки. С этой тварью мне не хотелось иметь ничего общего.
- Ты только что отругал Леду за то, что она стоит у окна, но включенный свет тебя не смущает?
Его лицо осталось невозмутимым, но на мгновение в глазах мелькнуло что-то странное. Я решила, что Джек раздражен из-за того, что я его отчитала, указала на очевидную ошибку, однако он спокойно объяснил:
- Я оставил свет включенным, несмотря на риск, потому что не хотел, чтобы тебе было страшно. Ведь в темноте все пространства кажутся замкнутыми.
Он знает и это.
- Несмотря на обстоятельства, Кая, - очень вежливо продолжил Джек, - я очень рад, что с тобой ничего не случилось. Еще тогда, в далеком детстве. Если Мэгги не забрала тебя, боюсь, родители Дэйзи могли… совершить необдуманный поступок. Поддаться наплыву чувств и убить тебя. Или, если бы ты попала в их семью, они бы творили с тобой ужасные вещи.
Такие же ужасные веки, какие ты творишь со своей дочерью?
Я посмотрела в сторону Леды. Когда она сидела на дороге на корточках перед автомобилем, она была обычной девочкой. Пусть немного напуганной, но ее взгляд был осознанным и… виноватым. Помимо этого в нем угадывались отчаяние и страх, и я подумала, что она просто боится родителей. И не ошиблась.