Страница 247 из 398
В последующие дни у нас с «мужем» установился своеобразный распорядок: как бы рано я не встала, Арн умудрялся встать ещё раньше и исчезнуть из дома. Обедать он не приходил, а когда являлся ужинать, я уже спала. Меня такое отношение не задевало, хотя немного обижало, что он ни разу не поинтересовался, жива ли я вообще. Этот человек так и оставался для меня абсолютно чужим. А вот что действительно меня бесило так это категорический запрет выходить в город. Рессир дал самые строгие указания на этот счёт. Я чувствовала себя заключённой, переведённой за хорошее поведение в более комфортную тюрьму.
Таким образом, мы жили, почти как идеальная пара, то есть, в полном мире и согласии… Муж не досаждал мне, а я ему. Арн, предоставив мне крышу над головой, счёл свой долг исчерпанным и жил точно так же, как до женитьбы. Я сделала вывод, что тоже вольна в своих развлечениях.
Как только мои синяки посветлели, и опухоль спала, я решила, что достаточно скрывалась от людей и теперь могу заняться чем-нибудь полезным. Я вместе с Сигурн облазила весь дом и составила для себя список дел. Как-то вечером пригласила Герду в свою комнату на чашку чая и обсудила с ней мой список. Она отнеслась к нему с одобрением, сделав только несколько незначительных поправок и, мы расстались очень довольные друг другом.
Первое, что мы сделали ― это, привели в порядок ту часть дома, в которой обитала я. Был отремонтирован потолок, заново покрашены стены, выдраены полы и расстелены ковры. Теперь можно было спокойно пройти по моему коридору, не опасаясь, что на голову посыплется штукатурка.
Я познакомилась со всей прислугой в доме. Большинство людей, мне понравилось, кроме, одной девушки, но об этом позже.
Сигурд стала моей личной горничной и компаньонкой. С Гердой мы то же отлично поладили. Я не вмешивалась в её дела, а она с уважением относилась к моим просьбам. Сначала, такое положение дел дэжу немного напрягало. Герда удивлялась, почему я отказываюсь брать управление домом полностью на себя. Я честно ответила, что поскольку наш брак с рессиром чисто номинальный, то не считаю себя в праве, занимать место хозяйки. Странно, что, несмотря на моё сопротивление, большинство слуг, всё равно относились ко мне как к хозяйке.
Моя «коморка летучей мыши» потихоньку становилась довольно популярным местом. Сюда приходила повариха для утверждения меню, экономка спросить совета, прибегали слуги для решения конфликтных ситуаций или отпроситься по своим делам. По вечерам ко мне на огонёк заглядывали Сигурд и Герда. Женщины болтали, пили чай и рукодельничали, а я, поскольку не отличалась талантами в данной области, развлекала их сказками.
Постепенно к нашим посиделкам присоединились практически все женщины, работающие в доме, кроме Бронгхильд: красивой, высокой служанки с шикарной гривой тёмных вьющихся волос, невзлюбившей меня с первого взгляда. Я долго не могла понять, что она имеет против меня. Конечно, я внесла больше суматохи в размеренный уклад дома, но мне показалось, что это пошло ему только на пользу. Мы вычистили, выскребли, вымыли всё сверху донизу, даже в тех комнатах, в которых до нас в течение многих лет главными посетителями были только пауки. Теперь же, куда не загляни, везде царил порядок и уют.
Герда полностью была на моей стороне. Она говорила, что наконец-то наше жилище стало, таким как надо. Дэжа-дэжой, но любому дому нужна хозяйка. Если честно, я не понимала, зачем Арну такая громадина и армия слуг, если он постоянно торчал где-то в казарме.
Я сумела договориться с нашей поварихой, чтобы она иногда пускала меня в свою епархию. Эйлин относилась к кухне не менее трепетно, чем к храму. Ни дай Бог, какой-нибудь невежа имел неосторожность сунуться сюда в грязной обуви или пыльной одежде. Наступал конец света. Эйлин орудовала своей огромной сковородкой не хуже, чем её хозяин мечом. Мне пришлось долго подлизываться, прежде чем она позволила мне приблизиться к её кастрюлькам, не говоря о плите. Зато, теперь по вечерам мы частенько наслаждались ломтиками сдобы.
Головной болью для меня стали платья. Единственно хорошей вещью, которую я принесла в дом мужа, был его собственный плащ. Купить одежду в городе я не могла, так как денег у меня не было, а Арну, похоже, было до фонаря, в чём я буду ходить.
Герда, проинспектировав сундуки, вытащила на свет божий несколько шикарных нарядов, которые когда-то носила мать моего мужа. К сожалению, они не только безнадёжно устарели, но и были мне очень велики. Я пыталась убедить дэжу, что одежда служанки мне вполне подойдёт, но домоправительница с этим была категорически не согласна. Она принесла мне очередной наряд, со словами: «Или вы надеваете это, или сидите у себя в комнате, пока вам не сошьют нечто подобающее статусу жены рессира». Пришлось смириться и напялить то, что дают.
Я разглядывала себя в зеркале, поглаживая дорогую тёмно-синюю ткань, искусную вышивку, красивую отделку по вороту и рукавам. Удивительно, но платье на мне сидело как влитое и удивительно шло.
― Вам нравится? ― спросила дэжа, пытливо вглядываясь в выражение моего лица. ― Оно, конечно, то же уже немного вышло из моды, но…
― Очень. А чьё оно?
Не то чтобы я была ханжой или привередой, но дорогая ткань, покрой, говорили, что наряд принадлежал высокородной девушке. Не хотелось бы напяливать платье бывшей любовницы «муженька».
― Сестры рессира, госпожи Астрид. Не волнуйтесь, она его не носила. Бедная девочка умерла до того, как оно было готово. Рессир очень любил её и баловал, как мог.
Герда заправила выбившиеся из причёски прядки под чепчик, одёрнула фартук, пытаясь совладать с эмоциями. Такое поведение было нехарактерно для обычно довольно сдержанной женщины.
― Надо же… Что с ней случилось?
― Господин разрывался между службой и необходимостью присматривать за сестрой. Астрид была чудесной, но немного своевольной малышкой. Однажды, воспользовавшись отсутствием брата, девочка сбежала гулять с подружками… Рессир нашёл её и привёл домой. А на следующий день, она слегла с сильным жаром. Господин пригласил лучших целителей, не отходил от постели больной, но малышку спасти не удалось.