Страница 75 из 95
Я видел летающие клетки. В них были орлы.
Мы миновали прибрежное королевство Натр, и наша повозка двигалась по извилистым горным дорогам княжества Рупан, а дальше в горах была как бы ничейная земля. Вот на клочке такой ничейной земли и начали разрабатывать морий последователи господства над миром. Как я поняла из разговоров охраны и надсмотрщицы, в здешних горах люди не селились, дорог там нет, только тропы, да еще прячутся беглые разбойники.
На границе с княжеством в небольшом поселении нашу повозку пополнили пленницами. Это были грубоватые тетки, как выяснилось позднее, осужденные за кражи и убийства. На их руках и ногах были кандалы. Этих каторжанок за взятки выкупили для работы на рудниках. В повозке стало тесно даже сидеть, не то чтобы прилечь. Из-за тесноты постоянно вспыхивали ссоры, но меня они обходили стороной. Вообще я сразу заметила особенное отношение к себе с их стороны, но вдаваться в это не хотелось, тем более что со мной даже не пытались заговорить. Но еду давали в первую очередь мне, и в повозке никогда никто не претендовал на моё место.
Так наша поездка и продолжалась около двух недель. Пока не случилась очередная потасовка между каторжанками. Среди этих теток резко выделялась молоденькая девушка лет 18 от силы, тоненькая как тростиночка, вот её-то выбрали «девочкой» для битья прожженные сиделицы. На неё сгрузили всю физическую работу и понукали, подбадривая постоянно тычками. Охранники на это не обращали внимания, а только злорадно скалили зубы. А на одном из вечерних привалов во время ужина толи девушка пролила кипяток на кого-то, толи уронила тарелку с варевом, но на неё набросились с кулаками сразу несколько человек, сбили, уронили на землю и стали бить ногами. На такие зверства я уже не могла смотреть и закричала, чтобы они остановились. И они замерли, послушались, разошлись, оставив на земле лежать искалеченное тело.
Я подбежала к девушке, проверила пульс, она была жива, но досталось ей сильно. Пришлось перевязывать пострадавшей раны, на бинты пошла моя нижняя запасная рубашка, изорванная на полоски. Кто-то принес воды, и я обмыла ссадины.Лекарств и мазей у меня, конечно, не было, но надсмотрщица плеснула в миску несколько капель спиртовой настойки из своей фляжки. Через несколько минут девушка пришла в себя, пыталась встать, но это у неё не получилось. Охранница ворчала, что смерти среди каторжан ей не к чему, она за нас должна отчитаться, за них деньги плачены и в растрате хозяйского добра она обвиненной быть не хочет. Если еще кого в драке заметит – лишит еды.
Только к утру девушке стало лучше, я помогла ей поесть, залезть в повозку и посадила рядом с собой. Она искоса поглядывала на меня, как бы решая заговорить со мной или нет. И набравшись смелости, обратилась:
- Спасибо Вам за помощь. Отныне я Ваша должница. Меня зовут Милкой.
А я, услышав такое имя, захохотала, чем испугала не только девушку, но и остальных каторжанок, которые даже в такой тесноте постарались отодвинуться от нас подальше. Успокоившись, я спросила:
- Милкой зовут? А полностью как твоё имя?
- Милка. Так всегда звали.
- А меня Миллеей зовут, а в детстве ребята Милкой дразнили, вот и смешно стало, что тезку встретила.
Девушка улыбнулась, и стало сразу ясно, как она еще молода. Я попросила её рассказать мне о себе. Рассказ был неприхотлив и жесток одновременно. Небогатая девушка с детства работала в богатом доме, приходилось помогать семье, так как росли еще младшие братья и сестры. И все было вроде не плохо, но приехал к хозяевам племянник в гости и приглянулась ему Милка. Стал богатый господин сначала пряниками, а затем кнутом заманивать девушку в постель, а она все упиралась. Так он силой взять хотел, а она ему по голове вазой со стола и стукнула. Голову не проломила, но пообещал он отомстить непокорной служанке. Но ничего не происходило, и Милка успокоилась, а напрасно. Объявил племянничек, что дорогой перстень у него пропал. Лежал на комоде – и нет сейчас. Уж он в комнате искал-искал, не нашел. Родня тоже переполошилась. «Найдем, - говорят. - Все перероем, а отыщем». И Милка как дура последняя искать пошла. Да только нашли кольцо у неё в коморке под матрасом. Вызвали стражников и сдали как воровку. И слушать её никто не стал. Поставили перед судьей, а тот и объявил приговор – десять лет каторги на рудниках. Подхватили её, кандалы на руки, ноги одели и все! Стала Милка каторжанкой.
Слушали девушку все в повозке, а когда она окончила своё повествование, загудели, как пчелы в улье:
- Да, не проста бедняцкая доля.
- Нет совести у богатеев. Гнева божьего им не хватает на головы их бесстыжие.
- Все эти «племяннички» за богатством людей не видят.
- Да, понапрасну тебя оклеветали, - сказала я, и все вновь замолчали. С чего это? Может у Милки спросить потихоньку?
После долгого молчания, когда многие женщины задремали под мерное покачивание повозки, я наклонилась к уху девушки и спросила:
- Ты не знаешь, почему они так …ко мне относятся?
Милка удивленно на меня посмотрела и также шёпотом ответила:
- Так Вы же старшая тут. Сразу же видно. А то что молчите, так значит Вам так хочется. И заговорить первыми они не могут с Вами – не положено по правилам.