Страница 80 из 92
– В комнате молодой девушки, – тут же ответила паучиха, появившись на стене, словно отделившись от темноты угла и сформировавшись рядом со своим хозяином.
– Отлично, – процедил граф сквозь зубы. – Сейчас она получит по заслугам.
Элжерон взлетел по лестнице на третий этаж и открыл двери спальни Маргарет, тут же встретившись взглядом с Алисой. На ее лице отпечаталась искренняя печаль и отчаяние. Завидев графа, она испуганно отшатнулась, позволив ему войти в комнату.
В спальне стояла мертвая тишина. Ставни вновь были заперты, несмотря на то, что прохладный воздух, по мнению Элжерона, должен был несколько облегчить мучения баронессы. Но мрак, растекшийся по потолку, все так же был на месте, и Элжерону показалось, что он стал даже еще гуще, будто грозовые тучи, вот-вот готовящиеся разразиться убийственной бурей на головы присутствующих.
– Сэр… мы уже послали за священником…. – безжизненным голосом произнесла Алиса. У кровати раздался тихий всхлип, и Элжерон увидел свою цель, драматично лежащую на предсмертном ложе своей падчерицы.
– Как хорошо, – процедил сквозь зубы граф, – мне сейчас не помешает проповедь о нарушении заповеди “не убий”.
Он размашистым шагом подошел к Филиппине и подхватил ее за предплечье, заставив встать на ноги под изумленное аханье женской половины прислуги, что находилась в комнате.
– Отдайте кулон. Немедленно, – прорычал Элжерон, из последних сил пытаясь держать себя в руках. Вот она, его цель, источник всех его бед, и бед несчастной Маргарет. Змея, которую она пригрела на груди по доброте душевной и из ностальгических побуждений. И вот, как эта дрянь отплатила своей падчерице: убив ее родного отца, и почти сведя в могилу ее саму! Маргарет тихо, едва слышно застонала, заставив графа задрожать от ярости. – Отдай чертов кулон, сейчас же! – заорал он на женщину, видя, что она даже не шелохнулась.
– Граф, Вы делаете мне больно! – пискнула Филиппина, пытаясь высвободить руку. – Зачем Вам мой кулон? Это просто украшение, что дорого моему сердцу!
– Еще одно слово – и я вырву из груди это твое сердце и сначала проверю, не черное ли оно, а затем раздеру его на части собственными руками у тебя на глазах, – прошипел Элжерон ей в лицо. – Отдавай сама, быстро, или я его отберу!
– Сэр, успокойтесь! – воскликнула Алиса, обеспокоенная происходящим. – Что же Вы делаете! Оставьте бедную женщину, у нее и так горе!
– Она и есть источник этого горя, и оно вовсе не ее! – граф вцепился в руку Филиппины, которой она пыталась прикрыть спрятанное под тканью пышного синего платья ожерелье.
– Сэр, остановитесь! – закричала уже и Виолетта, бросившись на помощь женщине.
– Отойдите все от меня! – закричал на них Элжерон. – Он взмахнул свободной рукой – и прислуга испуганно отпрянула. Он сам не знал наверняка, как именно он на них воздействовал, но теперь они молча пучили на него глаза, забившись в угол комнаты и не рискуя приблизиться. – Теперь дай сюда этот чертов кулон!
– Нет, не трогай его, сумасшедший! – вскрикнула Филиппина, отчаянно борясь с графом. Тот не выдержал и толкнул ее на кровать Маргарет. Женщина инстинктивно взмахнула руками – и Элжерону удалось схватить цепочку на ее шее. Он дернул ее на себя, грубо срывая украшение. Золотой овал блеснул у него в руке. Элжерон невольно безумно рассмеялся, радуясь первому шагу в в спасении Маргарет.
Граф загнал ноготь в едва различимую щель меж двух половинок кулона, но он не поддался. Не сдвинулся даже на миллиметр, не соглашаясь открываться. Элжерон остервенело шкрябал его, но так и не смог вскрыть руками, и повернул его второй стороной, увидев на ней небольшое углубление в виде воронки.
– Как открыть это?! – заорал он, тряся перед лицом Филиппины кулаком с зажатым в нем кулоном. – Отвечай мне немедленно!
– Он не открывается, – дрожащим голосом ответила женщина. – Его нельзя открывать…
Граф схватил с тумбочки ножницы, которыми, по-видимому, резали бинты. Он вогнал тонкое лезвие в щель вновь, беря чертово украшение на излом. Золото, такой мягкий металл, начал искривляться под его грубым давлением. Элжерон нажал сильнее – и лезвие ножниц с хрустом вонзилось внутрь, очевидно, что-то ломая. Створки с громким щелчком раскрылись, вселив в Элжерона надежду на победу.
Из украшения что-то хлынуло на одежду графа. Он ошарашенно уставился на поток, изливающийся на него так, словно он держал в ладони не крошечное украшение, а целое ведро. Он вдруг понял, что это была кровь. Нескончаемые потоки крови лились на его рубаху и штаны, пока Элжерон не додумался отвести украшение в сторону. Поток завершился так же резко, как и начался, и в последнюю очередь из кулона выпала прядь волос, которую Элжерон едва успел подхватить. Она была черного цвета.
Маграрет внезапно протяжно застонала, отчего Элжерон вздрогнул. Он вскинул глаза, с изумлением уставившись на то, как вся та черная масса, облепившая комнату со всех сторон, начала дрожать, словно в безумном испуге, и стекать на пол. Юная баронесса изогнулась на кровати, и вдруг от нее отделилась черная огромная тень. Она с воем поднялась, впитывая в себя остатки мрака со стен – и вот она уже стоит перед Элжероном, высотой до самого потолка, сгорбленная под гнетом своего предназначения, и пялится на него бездонными черными глазницами. Граф испуганно открыл рот, отступив на шаг, и повернулся к Алисе и Виолетте, забившимся в угол. Он лишь успел краем глаза заметить, как синее платье Филиппины промелькнуло мимо, и вылетело из комнаты.