Зимняя сказка

Граф проснулся поздним утром. Чувство долгого сна и хорошего отдыха разлилось по телу приятной негой, отчего Элжерон сладко потянулся в кровати, прислушиваясь к тому, что творилось на улице. А за окном вовсю отбивала нестройную чечетку весенняя капель. Она била по подоконнику, сбегая с заснеженных крыш поближе к земле, чтобы впитаться в нее и дать силы дремлющим растениям отряхнуться от зимы и начать тянуться к солнцу. Граф вздохнул и улыбнулся себе от ощущения весны, наконец вступившей в свои права после затяжной и такой снежной холодной зимы. Сколько бы сил ни было у графа, он все же предпочитал не вмешиваться в движения природы, хоть ему и хотелось, чтобы тепло наступило поскорее.

Его медитативное расслабленное состояние было грубо нарушено истеричным стуком в дверь его спальни. Элжерон подпрыгнул в кровати, но еще больше, нежели стук, его напугал огромный черный ком, встрепенувшийся с его одеяла и прожогом метнувшийся в угол спальни под потолок.

– Франческа, черт бы тебя побрал! – воскликнул граф, вскакивая с кровати и натягивая на себя халат, чтобы открыть тому, кто продолжал барабанить в дверь.

– Ой-ей-ей, ой-ой, что же творится, хозяин, что делается! – затараторила паучиха, истерично перебирая ногами по паутине. – Все бегают, бегают, сколько людей в коридорах, что же это такое!

– Какого черта ты опять спала у меня в ногах! – граф отпер и распахнул дверь. В коридоре его ждала Алиса. На Элжерона нахлынула волна тревоги и нервозности, исходящие от нее.

– Что происходит? – спросил он, увидя, как у горничной дрожат руки.

– Юная мисс… мисс Кинсрайт… – ее голос надломился, и она шмыгнула носом, – она совсем плоха, сэр.

– Что?! – Элжерон оттеснил ее с прохода и выскочил в коридор. Граф поднял голову и раскрыл рот от удивления. Под весь потолок был затянут какой-то черной субстанцией, колышущейся, словно густой дым, но никуда не движущейся. – Что это такое?! – он указал пальцем вверх, и Алиса подняла голову.

– Что? Там паутина, мистер МакЛавингтон, – растерянно ответила горничная. – Вы же сами просили ее не убирать.

– Паутина?! – опешил Элжерон. – Ты не видишь?! Не видишь это?! – он вновь ткнул пальцем в потолок.

– Я… не знаю… – Алиса замотала головой.

– Ладно… это не так важно. Я сейчас должен быть у Маргарет, – он ворвался в ее спальню, с ужасом наблюдая скопление этой черной субстанции под потолком, стекающую по стенам и едва не достающую до пола.

– Граф… – донесся до него тихий голос Виолетты. Элжерон проигнорировал ее и ринулся к кровати, возле которой стоял маленький столик с чаном с водой… и окровавленными бинтами, лежащими на краю.

– Маргарет? – ошеломленно выдохнул Элжерон, не готовый к увиденному. Услышав его голос, она слабо зашевелилась и попробовала поднести ладони к лицу, скрывая кровавые раны, выглядящие так, словно кожа начала слезать со всего ее тела разом. Будто она… таяла. Даже ее белоснежные волосы, слипшиеся от сукровицы, клочьями лежали на подушке рядом с ее головой.

– Не смотрите… – едва слышно простонала она. Элжерон оглянулся на целую толпу прислуги, набившуюся в эту несчастную спальню для гостей.

– Прочь! – рявкнул Элжерон на них. – Вон, вон, все пошли вон! – заорал он, увидев, что те даже не шелохнулись сперва, остолбенело пялясь на больную. Первой пришла в себя Алиса и, забормотав извинения, начала выталкивать всех в коридор. Граф обернулся к Виолетте, в растерянности стоящей у противоположной стороны кровати. – Уйдите, – едва сдержав голос произнес он. Компаньонка, округлив глаза, медленно ему кивнула и, как обычно, высоко подняв подбородок, прошагала наружу, не забыв притворить за собой дверь.

Едва лишняя челядь покинула комнату, Элжерон бросился к окну. Он распахнул ставни, впустив в комнату прохладный воздух, наполненный новыми запахами весны и мелкими каплями тающего снега. После этого он поспешил обратно к постели и опустился перед ней на колени.

– Маргарет… – дрогнувшим голосом произнес он. – Маргарет, что случилось? Что же это? – он провел ладонью над рукой девушки, пытаясь заживить ее кровоточащие язвы, но ровным счетом ничего не получилось, отчего граф впал в крайнюю степень отчаяния.

– Простите, что я... вот так… – тихо произнесла баронесса, едва шевеля потрескавшимися окровавленными губами. – Похоже… время.

– Нет, нет, не говорите таких глупостей! – взвился Элжерон. – Какое еще время?

– Скажите… Я бы хотела спросить…

– Да, конечно, что? – засуетился граф.

– Когда я умру… можно мне остаться призраком в Вашем прекрасном замке? – губ Маргарет коснулась едва различимая улыбка.

– Ох, что же Вы, баронесса, – вымучил из себя улыбку в ответ мужчина. – Во-первых, умирать в гостях ужасно неприлично. А во-вторых, оставаться призраком и блуждать вечно по пустым коридорам замка, завывая и пугая прислугу – и вовсе вопиющее решение.

– Обещаю не очень громко завывать…. – выдохнула Маргарет. – Вы говорили… о враче из города. Я думаю, стоит позвать его. Чтобы снять с Вас это бремя. И знаете… не злитесь… но и отца Андреса. Прошу, Элжерон. Позовите его…

– Я… Маргарет… – слова застряли в горле, и граф подскочил с пола. – Мне нужно отлучиться. Я скоро вернусь. Отдыхайте, я сейчас верну прислугу, только ту, что будет Вам помогать, а не нагнетать атмосферу. Прошу, поберегите силы, – напоследок сказал он, и тут же вышел в коридор. От двери врассыпную бросились люди.