Страница 46 из 92
– Нет, отнюдь, – тот отвел взгляд, не зная, как теперь выпутаться из собственной лжи и завершить этот диалог. Он не имел ни малейшего понятия, почему поступил именно так и не попытался вылечить девушку. Сил у него оставалось много, он мог бы построить еще несколько замков для детей и очистить поле от снега. Согреть баронессу у него бы легко получилось, хоть и страх ошибиться действительно присутствовал, когда граф об этом задумался.
– Тогда смотрите мне в глаза! – игриво потребовала баронесса. Она наклонилась вбок, пытаясь насильно добиться своего, и Элжерон повернулся в другую сторону, но девушка, похоже, придумав для себя игру, не собиралась отступать. – Ну же, граф, раз Вы не врете, то посмотрите мне в глаза!
– Я должен смотреть, куда иду, – сдержанно парировал мужчина. – Иначе Вы рискуете вновь очутиться в сугробе. Веселиться в них тоже стоит в меру. Иначе отморозите не только ноги, – он, наконец, дошел до ступеней своего замка, и многозначительно посмотрел Маргарет в глаза, вызвав тихий смех. – А теперь, раз Вы получили свой желаемый зрительный контакт, позвольте мне удостоить своим взором каменные ступени, по которым мне предстоит взобраться, или, поверьте мне, мы оба на практике убедимся, что камень тверже снега.
– Конечно, – певуче ответила баронесса и невинно положила ему голову на грудь, чуть сжав пальцами шею сзади. – Вам когда-нибудь говорили, что у Вас красивые глаза? Они… теплые. Я так давно не ощущала тепла, – девушка тяжело вздохнула, вызвав у графа сожаление и чувство непривычного волнения.
Элжерон не заметил тех ступеней, что отделяли его от входа в спасительное тепло родного замка. Он толкнул дверь – и гулкое эхо приветственно отбило от стен его шаги.
– Алиса! – гаркнул граф.
– С возвращением, сэр, ланч готов, уже подать? – тут же донеслось до него из кухни. Старшая горничная бодро выбежала из прохода, но завидев пару, замерла и начала в нерешительности сминать в руках передник.
– Нет, мисс Кинсрайт нужна помощь, – на ходу ответил граф, идя к лестнице, ведущей на второй этаж. – Набери ванну едва теплой воды, чуть теплее той, что течет из крана, и позови компаньонку баронессы. Мисс Кинсрайт переохладилась, и ей нужно согреться настолько, насколько это возможно. Отведешь компаньонку в женскую душевую на втором этаже и окажешь им посильную помощь.
– Да, сэр, сию секунду! – взволнованно ответила Алиса.
Элжерон поднялся на второй этаж и отворил дверь, на которой красовался силуэт дамы. Он боком занес свою ношу и усадил ее на кресло, стоящее в углу возле ванны.
– Засим, смею откланяться и оставить Вас на попечительство прислуги, – вежливо произнес граф, слегка кивнув девушке. Та сложила руки на коленях и чинно ответила ему:
– Благодарю за оказанную мне помощь.
– Обращайтесь.
Элжерон покинул ванную и тихо притворил за собой дверь, наконец, чувствуя облегчение. Мимо него тут же проскользнула прислуга, он даже не заметил, кто именно это был, и медленно поднялся на третий этаж, в гардеробную. Едва войдя в коридор, он увидел чернеющую посреди прохода Франческу, повернувшуюся к нему задом. Похоже, вчерашняя ссора до сих пор не забылась, и паучиха была полностью готова к участию в личном спектакле под названием “Я обиделась”.
– Фру-Фру, я дома! – с улыбкой окликнул он паучиху, но та, конечно же, даже не шелохнулась, будто внимательно рассматривая окно в конце коридора. – Ты дуешься на меня, – утвердительным тоном продолжил граф, подходя к своему питомцу. – Я понимаю. Воспитательный процесс не всегда приятен воспитываемому, но иначе никак.
Паучиха не пошевелилась и после того, как Элжерон подошел к ней вплотную. Он глубоко вздохнул и сунул руки в карманы. Пальцы наткнулись на бумажный сверток. Граф хитро улыбнулся, достав его, и начал не спеша раскрывать.
– Посмотри, что у меня для тебя есть, – произнес он. – Глянь-ка, это же пирожок!
Шерстинки на спине Франчески едва заметно вздрогнули, но она так и не сдвинулась с места, очевидно, размышляя, достойное ли подношение ей предлагают.
– С мясом, – заискивающе добавил Элжерон, разламывая пирожок и осторожно кладя его себе под ноги.
– Каким? – буркнула паучиха.
– Не знаю, попробуй.
– Пирожок… – пробормотала Франческа, не спеша поворачиваясь и подбираясь к угощению. Она ткнулась в него мордой, потрогав хелицерами, и начала с причмокиванием есть.
– Все, не злишься больше? – спросил Элжерон, присаживаясь рядом с ней и поглаживая ее. – Ох, кто бы еще стал кормить паука пирожками…
– Мистер МакЛавингтон! – донесся до него обеспокоенный мужской голос из коридора. Элжерон встал, повернувшись навстречу Томасу. Тот опасливо покосился на Франческу и остановился в отдалении, в нерешительности сминая в руках шапку.
– Что случилось?
– Если Вы не заняты… не могли бы Вы спуститься со мной в конюшню? Там приключилось… небольшое происшествие.
– В конюшне? Что-то с лошадьми? – Элжерон тут же пошел к лестнице, и Томас присоединился к нему, семеня следом.
– С одним конем, мне жаль Вас сейчас отвлекать, Вы наверняка устали после поездки, но было бы неплохо, чтобы Вы взглянули…
– Лучше бы ты толком мне рассказал, что не так, а не ходил вокруг да около! – недовольно проворчал Элжерон, выходя на улицу. Он размашисто направился в высокое деревянное здание конюшни, но конюх шел за ним молча, отчего Элжерон начинал волноваться все больше. Он дернул на себя тяжелую дверь и ворвался в наполненное запахом животных помещение. Здесь находилось восемь лошадей, четыре пары, чьи стойла располагались друг напротив друга. Элжерон отчего-то чувствовал себя хорошо от мысли, что у каждого коня была своя кобыла, рядом с которой он жил бок-о-бок, и ему не было одиноко, хоть он и не был уверен, что у животных было понятие “счастья” отношений.