Страница 42 из 92
– Должна сказать, поездка мне понравилась, – подала голос Маргарет, пробуждая графа от полудремы, в которую он начал проваливаться от недосыпа.
– Пожалуйста, – буркнул Элжерон в ответ. Посещение церкви оставило у него неоднозначное впечатление. Если бы святая вода воздействовала на Маргарет, он бы оставил ее на попечение церкви. Но, как он и ожидал, и считал, не было никакой злой силы и демонов, изобретенных людьми, принадлежащих к определенному вероисповеданию. Были лишь сами люди.
– Хочу попросить у Вас прощения, – неожиданно для него произнесла баронесса. – За свое поведение утром. Вы были правы, я была не вправе портить Вам настроение из-за того, что кто-то испортил его мне.
Элжерон кивнул девушке, не поворачиваясь к ней. Он задумчиво подпер кулаком подбородок, сверля взглядом сияющую даль.
– И я столько нового узнала о Вас, – продолжила Маргарет. – Никогда бы не подумала, что такого затворника, как Вы, будут искренне любить всей деревней. И столь… удивительная была реакция из-за того, что я Вас сопровождала!
– Пусть лучше обсуждают, чем осуждают.
– Возможно. Но почему Вы каждый раз агрессивно реагируете при упоминании Вашего отца? У Вас были натянутые отношения?
– Зачем Вам это знать? – вздохнул граф.
– Я вижу, что Вы совершенно не такой человек, каким я изначально Вас считала. Войдя в Ваш замок, я увидела сурового и, возможно, надменного и жесткого человека. Проведя с Вами первый день, я начала сомневаться в этом. А сегодня, наблюдая, как Вас облепила со всех сторон малышня, я окончательно убедилась, что первое впечатление обманчиво. Но мне любопытно, что заставляет Вас отвергать общение, если Вы хороший человек даже с теми, кто Вас, очевидно, раздражает.
– Это Вы о священнике? О, он вовсе меня не раздражает, – мотнул головой Элжерон. – Он просто по-своему видит понятие заботы. Мы оба должны принимать существование друг друга. Я забочусь о жизни людей в деревне, он жаждет заботиться об их душах. Мы… просто словно противоположны. И непримиримы в этом. В остальном отец Андрес отличный советчик и, должен признать, неплохой психолог.
– Все проповедники такие, – улыбнулась Маргарет. – Они будто проникают своими речами в голову.
– Вы не хотите дойти до замка пешком? – предложил граф, заметив приближающийся силуэт статного здания. – Погода тихая и приятная, и я бы показал Вам свой сад. Даже зимой он отлично выглядит.
– Хорошо, – кивнула девушка.
– Что, вас высадить? – подал голос Томас. Элжерон невольно чуть скривился: все же он слушал каждое их слово, с удовольствием грея уши. И после разнесет их беседу по всему замку. А уж прислуга любит обсуждать любую полученную сплетню. Граф сам изредка слышал их беседы и пересуды на кухне, обсуждения новостей из обеих деревень и смакование подробностей жизни их жителей, выхваченные мельком на рынках.
– Думаю, да, вон и аллея, ведущая к замку, – произнес граф, указав на широкую тропу, уводящую в парк. Сани плавно остановились, и мужчина соскочил на снег, помогая спуститься и Маргарет. – Отсюда мы пойдем пешком. Позаботься об Августе, – обратился он к Томасу.
– Конечно, – ответил тот и поехал в конюшню. Элжерон дождался, пока сани скрылись из виду, и повернулся к баронессе, предлагая свою руку.
– Позвольте пригласить Вас на небольшой променад.
– Не смею Вам отказывать, – тихо засмеялась девушка, беря его под локоть.
– Вы затронули тему моего отца. На самом деле, у меня была прекрасная семья, ежели Вы думали иначе. Но все изменилось в тот единственный день, когда умерла моя мать. Я потерял обоих родителей сразу. Отец был со мной, но его словно… не было. Его жизнь ушла вместе с ее, оставив лишь пустую оболочку, существующую, двигающуюся, исполняющую свои обязанности автоматически, по привычке. Я думаю, он ни мгновения не колебался, вступив в ту битву, в которой его убили. Он был рад поскорее воссоединиться с моей матерью.
– Но о Вас он не думал, получается?
– Полагаю, что нет. Когда я подрос, я понял его боль. Но ведь не одному ему было больно. Он потерял жену, но я потерял мать. И мои страдания ничуть не привлекали его внимания. Отец замкнулся на себе и на своих чувствах, забыв о существовании того, кто оставался частью его семьи. Он все свободное время проводил, заперевшись в своем кабинете. – Элжерон внезапно усмехнулся. – Знаете, после его смерти я даже не заходил в то помещение. Не разбирал там ничего. Я не знаю, что там и как. Может, Франческа уже заплела все паутиной, а может там разбилось окно, и все залило водой, замело снегом, да сгнило. Я лишь заходил туда при его жизни, спустя несколько дней после похорон матери, в надежде найти утешение близкого мне человека, но отец всегда был холоден и отстранен. Высокий, худой, со впавшими щеками и запавшими от появившейся бессонницы глазами, словно высеченный из ледяного камня. Думаю, от него уже тогда начало веять могильным холодом. Даже когда мы пересекались в коридорах замка, он не обращал на меня внимания, не опускал на меня взгляда, не отвечал на приветствие. Они оставили меня оба в один день.
– Это столь печально…
– Это дела давно минувших дней, – пожал плечами Элжерон. – Я не держу зла на своих родных. Но, думаю, утром Вы, в некотором роде, угадали причину, по которой я избегаю близкого общения. Я принял себя и свое решение. Я самодостаточный человек, а умному образованному человеку никогда не будет скучно в своей собственной компании. Для остального у меня есть прислуга.