Зимняя сказка

– Ах, укусишь? – Граф одним резким движением скрутил свой пиджак в жгут и сложил его вдвое. – Укусишь меня, дрянь?! – крикнул он, замахнувшись и хлопнув получившимся свертком по боку паучихи. – Ты смеешь угрожать мне, своему хозяину, после того, как отравила мою гостью, ни в чем не виноватую девушку, которая слова плохо не сказала в твой адрес?!

– Я ничего не делала! – простонала Франческа обиженно, вжимаясь всем телом в потолок. Элжерон прекрасно знал, что эти все шлепки никак не повлияют на паучиху, она даже толком их не ощущает, но он понятия не имел, как наказывать это существо так, чтобы это возымело эффект. Лишь гнев и раздражение хозяина могли хоть как-то действовать на нее.

– Ты еще и, глядя мне в глаза, смеешь лгать? – разозлился Элжерон пуще прежнего. – Ты! Ты отравила бедную Маргарет, но, к твоему несчастью, я успел ее спасти!

– Почему ты мне не веришь! – прохныкала Франческа.

– Может потому, что мы только недавно говорили о твоей неоправданной ревности? И после того, как ты с легкой руки назвала Маргарет моим питомцем, я внезапно обнаруживаю ее бьющейся в предсмертных конвульсиях под действием твоего яда?! Немедленно рассказывай, когда ты это сделала и как! Не было укуса, я уверен, он у тебя болезненный!

– Да не трогала я твою девчонку замерзшую! Я вообще к ней не подходила! Сидела в гостиной, как ты и сказал, пялилась на эту мерзкую старуху! А потом она начала рваться в коридор, лезла ко мне, крестила, причитала что-то! Я всего лишь макнула ей в чай хелицеры, просто чтобы надокучить – и все!

– Ты испортила ей чай? – переспросил Элжерон, так и замерев с занесенной рукой и зажатым в ней пиджаком.

– Да-а-а, – заныла Франческа, окончательно втискиваясь в свой угол и будто уменьшаясь в размерах. – Ну может капнула ей немного яда, но случайно! Я не нарочно это сделала! Сначала хотела лапу макнуть, но решила, что так она больше впечатлится и, наконец, прекратит присербывать так мерзко этот свой гадкий чай!

– Получается… Филиппина знала, что он отравлен? – сказал Элжерон сам себе, отворачиваясь от паука и задумчиво отправляясь к выходу. – Она знала, и дала ей выпить этот отравленный чай! – Граф резко остановился, осененный догадкой. Сзади в него ткнулась Франческа.

– Ты больше не злишься? – заискивающе спросила она

– Не злюсь… – тихо ответил Элжерон. – Я просто в ярости! – крикнул он, поспешно продолжив свой путь. – Ты – сиди здесь до завтра, ты наказана! – бросил он через плечо своему питомцу. – Чтобы до утра ты с чердака не слезала, и на глаза мне не попадалась!

Элжерон чуть ли не кубарем скатился с лестницы на третий этаж, услышав, как Франческа сама осторожно закрыла за ним люк. Он завернул за угол, и увидел Алису, на которую наседала Филиппина, что-то тихо ей говоря. Граф поспешил на выручку своей горничной.

– Алиса? – привлек он внимание прислуги, и когда та с надеждой подняла на него глаза. Элжерон ткнул ей в руки свой пиджак, покрытый паутиной и утыканный короткой шерстью Франчески. – Это – в прачечную, – приказал он.

– Да, сэр, – кивнула ему Алиса.

– Еще. В моем кабинете в подвале полно осколков. Убрать только в прочных перчатках, стекла руками не касаться. Я не знаю, что именно я разбил, и не опасно ли содержимое колб. После промыть пол дважды. Всю использованную утварь сжечь на улице.

– Поняла, – повторила горничная.

– Уложили Маргарет? – поинтересовался Элжерон.

– Да, но только… – Алиса глазами указала на Филиппину и сникла.

– Нечего Вашей прислуге крутиться вокруг моей дочери! – выступила женщина, хмурясь так, что ее брови почти сошлись в единое целое.

– Она не Ваша дочь, – холодно ответил Элжерон, и вновь повернулся к Алисе. – Приготовь мне ланч, – продолжил он. – Сегодня я буду присматривать за Маргарет. К девяти вечера свари мне крепкий кофе и сделай несколько сэндвичей. Как будет готово, принесешь в спальню, выделенную для мисс Кинсрайт.

– Но… – растерянно сказала горничная.

Элжерон сделал круговое движение пальцем и указал ей на коридор, в сторону лестницы.

– На кухню, Алиса.

– Да-да, конечно, сэр, все будет исполнено, – пролепетала она и, прижав к груди его пиджак, засеменила исполнять свою работу.

– Позвольте-позвольте! – вновь вмешалась Филиппина. – Это кто Вам дал право оставаться в спальне моей дочери ночью?! – возмутилась она.

Элжерон повернулся к ней, нависнув, и прищурился.

– Я дал себе это право. Это мой замок. Я здесь хозяин. И я решаю, в какой комнате я буду проводить свое время!

– Это возмутительно! – взвизгнула Филиппина. – Вы нарушаете морально-этические нормы, ведя себя столь постыдным образом! Мы немедленно покидаем это ужасное, мрачное, холодное и опасное место!

– Вынужден Вас огорчить но дирижабль до Абердина прибудет в лучшем случае в следующем столетии, – хмыкнул граф. – А на своем экипаже Вы засядете в снегу, едва покинув пределы моего замка!

– Мы все равно уедем отсюда! – женщина топнула ногой, и Элжерон вспылил.

– Вы лично можете катиться на все 4 стороны! Но Маргарет не уедет отсюда, пока она сама не примет это решение!

Мужчина резко развернулся и ушел по коридору. Он спустился на этаж и отправился в библиотеку. Ему нужно было как-то скоротать время, которое он собирался провести подле Маргарет, присматривая за ее здоровьем, и было бы неплохо почитать что-нибудь о проклятиях и волшебных существах.