Страница 79 из 138
— А ну, чего встали! Времени нет, вперёд грузиться!
— В «Фуксию» или в… эээ… «Селёдочку»? — с готовностью осведомился Жак.
Аслан молча показал на первые сани.
— В «Фуксию», Жак, — сказал Питер бархатно. — «Сельдь» — это вон те.
— Я подготовил самое ценное, — сказал Грувенор. — Контейнеры, там на них написано, что и сколько лежит внутри.
Аслан подошёл и молча пожал ему руку. Грувенор просто кивнул, но было ясно, что он рад, что его работу оценили. Тем временем Питер прочитал один из листков, прикреплённых сбоку ящика.
— «Возможное оружие»… Возможное?
— Здесь почти всё «возможное», месье Кафор, — слегка раздражённо сказал смотритель. — У нас не было ни времени, ни людей, чтобы изучить всё; слава богу, хоть собрать удалось в одном месте.
— Ясно.
— На всякий случай дам вам пару арбалетов. Они охотничьи, лёгкие, но других нет.
Они покатили контейнеры к саням. Питер удивился тому, как легко они двигаются, беззвучно и без сопротивления. Он заглянул вниз и увидел, что контейнеры просто висят в воздухе на высоте примерно в два пальца без какой-либо видимой поддержки. Где-то я уже это видел, сказал Питер себе, и закатил последний контейнер в грузовой отсек «Сельди».
— Мы что, поедем в санях прямо по улицам? — спросил Жак.
— А что, есть другие предложения? — спросил в ответ Аслан.
— А как вы раньше выезжали? Только на мобилях?
— Мы раньше не выезжали на санях из города.
— Ясно, — сказал Питер. — Ну что ж.
— Всё-таки хотелось бы менее фееричного исчезновения, — хмуро произнёс Жак. — Паруса эти…
— Это — второй по быстроте транспорт в мире, ну если считать чудовища транспортом, — терпеливо сказал Аслан. — Лошадям за нами не угнаться. Только мобили, да и то.... Если ты не высунешься из кабины и не станешь раскланиваться направо и налево, то никто и не узнает, что это был ты. Так — понятно?
— А меня точно не будет видно? — сказал финансист. — Кабина почти вся прозрачная.
Аслан зарычал, нащупал рукой ком ветоши и запустил им в друга. Жак исчез внутри «Фуксии». Грувенор задумчиво посмотрел туда и произнёс:
— Интересный у вас рабочий.
— Какой у нас план? — спросил Питер .
— Нам нужна мадемуазель Прелати с Майей, — сказал эвакуатор. — Для начала выясним всё, что они знают.
Питер кивнул и торжественно произнёс.
— Спасательно-карательную экспедицию прошу считать открытой. Будем беспощадно спасать Нони и карать всех, кто будет нам мешать.
4
В начале девятого утра на втором этаже дома на Буальдьё раздался грохот. Грубые голоса, лишь слегка приглушённые дверью и стенами, орали из подъезда:
— Открывай, красотка! Открывай, воровская подстилка, хуже будет!
И сразу за этим — гогот, страшный, радостный. Человек пять, не меньше. Дом, улица, весь район словно вымерли. Мадемуазель Прелати, очень бледная и очень спокойная, стояла у разбитого окна спальни Нони, прижимая к себе Майю одной рукой, а другой — свой дорожный сундучок. Девочка уже проснулась, и смотрела расширенными глазами в прихожую, где туда-сюда качались тени — стены тряслись так, что лампа ходила ходуном.
Будь ты проклята, Меффрэ.
— Открывай, сука!
Беспорядочный грохот прекратился на секунду, кто-то сказал «раз, два» — и дверь с громким треском влетела внутрь, а вслед за ней ввалились несколько человек в форме и с оружием, кое-как удержались на ногах. Быстро окинув одинаковыми водянистыми взглядами диспозицию, все рванулись в спальню.
Мадемуазель Прелати и Майя вздрогнули, как от удара, когда увидели легионеров в комнате.
— Где она? — сдавленно прошипел их главный, с одним шевроном на рукаве. — Где актриска?
Другой легионер, не дожидаясь ответа, ткнул штыком под кровать и пошарил там, затем с досады воткнул его в постель, и ещё раз, и ещё.. Сержант легионеров вытянул саблю и подошёл к старухе и девочке; его лицо было будто полусонным, он смотрел пристально, не моргая, хотя утреннее солнце било ему прямо в глаза.
— Лучше скажи сразу, бабка, — сиплым голосом сказал он. — Тогда никто не будет мучиться. Да и девка твоя, глядишь, уцелеет. В некоторых местах.
Легионеры снова загоготали. Веселье не отменилось. Из прихожей подтянулись ещё двое, любопытно вытягивая шеи: не хотели ничего пропустить.
Мадемуазель Прелати сказала твёрдо и спокойно: