Страница 36 из 50
Веда иногда гадала вечерами. Не раз я заставала ее непрерывно вглядывающейся в зеркало, покрытое водой или сидящей неподвижно в окружении свечей и дымящихся трав, глядя в пустоту. Она видела лес и поле, битву, но ничего конкретного. Говорила, будто знает – Крепимир и Стас живы и мне оставалось лишь надеяться, что это так.
Об особенностях ее даре мы разговаривали мало. Я знала, например, что иногда она может увидеть будущее. Еще спросила однажды, способна ли она исцелять больных. На что Веда ответила утвердительно, но с оговоркой о воле богов, травах и настоях. Последние, впрочем, имели хоть какую-то эффективность, от того я внимала ее знаниям столь же, сколь она моим. Тем немногим, что могло пригодиться в реалиях девятого века и при отсутствии большей части знаний анатомии. В завязавшейся меж нами дружбе, мы обе находили хоть немного утешенья. Что до остальных – Оляна, к примеру, проводила дни в слезах, срываясь на детях, Вера с головой ушла в домашние хлопоты, Добрава помогала мне в «клинике». Со стороны повседневность выглядела почти по-прежнему. Не хватало лишь шумных голосов, звона мечей во время тренировок, ударов молота из кузницы, топота лошадиных копыт, предвещавшего возвращение охотников из лесу. Нас окутала тишина. Ледяная, гнетущая, жуткая….
Огненная вспышка ворвалась в комнату, распахнув ставни. С нею вместе до нас донеслись крики и звон оружия. В ярком свете Ведино лицо казалось бледнее мела. Эту ночь, как и несколько предыдущих мы провели в одной комнате. По крайней мере рядом с ней кромешная темнота пугала чуть меньше. Соскочив с кровати, мы выглянули в окно. Весь видимый участок заграждения пылал огнем. И сражающиеся на его фоне мужчины походили на фантастических персонажей. Вот только передо мной не фантастический боевик на экране, а сражение в реальности.
Сухие срубы. Они ведь быстро сгорят и городище останется как на ладони. Как потушить долбаный пожар с одним колодцем и, что хуже всего, в разгар битвы?
Прихватив клинок Стаса, с которым не расставалась и в ночи, я рванула к дверям, но Веда удержала меня.
- Пусти, я должна….
- Должна что? – перебила она, - Биться наравне с мужчинами? Ты это можешь?
Не могу. Вообще ничего не могу, кроме как стоять и беспомощно смотреть. Ждать вестей, не могучи ничего изменить.
Я не знала, сколько мы так простояли, слушая биение собственных сердец, заглушающее шум битвы. Звон клинков вскоре стал стихать.
- Сдавайтесь! – прогремел странно знакомый голос. Владислав? Не может быть, что киевскому княжичу делать здесь? Выскользнув из рук Веды, я выбежала из комнаты и, едва не свалившись со ступенек, выскочила на улицу. От зарева пожарища было светло как днем. Перепуганные женщины рыдали, прижимая к себе рыдающих же детей. Повсюду лежали окровавленные тела – в до боли знакомых кольчугах и черных, отороченных мехом плащах. Лошади без всадников носились вокруг. С десяток дружинников теснили нескольких берсерков. Те уже побросали мечи, их глаза с одинаковой бессильной злобой блестели на грязных бородатых лицах.
- Все равно конец вам, поляне, - выплюнул один из них, - Берсерк теперь княжит в Киеве, переловит вас как псов и….
Договорить он не успел – синхронными взмахами мечей рыцари, словно по команде, обезглавили пленников. Я даже не содрогнулась от ужасной сцены. В голове вертелись слова пленного. Если он прав…. Если Киев смогли взять.
- Тушите пожарище, - я не ошиблась. Вот он – княжич Владислав, всего-то в паре шагов от меня. Уцелевшие воины бросились выполнять его распоряжение, а сам княжич подошел ко мне.
- Элина? – став вплотную он взял меня за подбородок. Я отшатнулась, ощутив запах крови. Тошнотворный и резкий, как я раньше могла этого не чувствовать. Он не разгневался, но и руки не убрал. Безо всякого намека, не применяя силу, Владислав скорее просто касался, а не держал.
- Княжич, - просипела я.
- Не бойся меня, - проговорил он, - Я слово дал брату по оружию – если с ним что случится, ты под моей опекой.
Жуткие вести приносят по-разному. К примеру, на практике в больнице я видела, как мой куратор сообщает родственникам пациента, что тот умер на операционном столе. Несчастный случай и черепно-мозговая травма не совместимая с жизнью. Я до сих пор помню, как доктор прятал глаза, кровь на его операционном костюме, который тот даже не снял. Беззвучные рыдания худенькой женщины средних лет. Я тогда тоже плакала, навзрыд. Оплакивала незнакомого мне мальчишку и свою первую встречу со смертью.
- Стаслав? - услышала я чей-то хриплый шепот, не сразу поняв, что он принадлежит мне, - Он….
- Теперь раб Берсерка, - раздалось откуда-то снизу, - а брат его – союзник.
Я практически упала рядом с окровавленной грудой тряпья. Тяжелая рана – проникающая в брюшную полость, его трясло от шока и кровопотери.
- Говори! – заорала я, - Отвечай, тварь, где он.
- В Киеве, - просипел мужчина, - раб Владыки, такой же, как и вы….