Дар Менестреля

- Милый, - голос женщины был ж'есток как в былые времена, - он не друг. Ты слышал, что он сказал? "... крик младенца на рассвете..." Подумай, о каком младенце он говорил? - И Мельсана выразительно положила руку себе на живот глядя прямо в глаза Дастина почти с отчаянием от его непонятливости, - Понимаешь?!

- Да уж, колдун, - неожиданно вмешался Йонаш, - лучше тебе не появляться там, принцесса права. И мои братья тоже будут предупреждены о тебе. Ты знаешь, что это куда серьезнее, чем стражники. Я верю, что ты хотел как лучше, но "благими намерениями выстлана дорога в ад". И... - Йонаш сделал паузу, будто подбирая слова, а затем продолжил, - я не могу говорить за Орден. Ты знаешь о каком Ордене я говорю, - добавил он выразительно поглядев на колдуна, - но мне почему-то кажется, что не только в Леогонии, но и в Белых Горах тебе не найдется места. Принцесса верно сказала, уходи к себе на Архипелаг или оставайся здесь в Корране и занимайся своими тайнами. А уж мы как-нибудь без тебя позаботимся о спасении мира.

- А теперь, колдун, уходи. - Йолан, который до сих пор молчал, поставил заключительную точку в этом своеобразном суде, - И не забывай, что отныне ты не в силах принести зло ни одному из нас. Мы тебе теперь не по зубам. Уходи и никогда не попадайся никому из нас на глаза. Прямо сейчас. Уходи!

Онтеро гордо вскинул голову, повернулся и пошел прочь вниз по склону. А на вершине холма осталось шестеро.

- А все-таки, я не понимаю, - сказал Дастин, - ведь в чем-то он действительно прав. Мир где все делают только правильно и только так, как надо, ничем не лучше конца света. Песню мы принесли, все должно быть по правилам, а вот ведь, никто вроде святым не стал, вон как ему все смертью угрожали. Что ж это выходит, что же мы в мир-то принесли. Неужели мы все-таки спели ее как-то не так, по-своему, а? Но ведь тогда тоже конец мира грозил... А это - он обвел рукой вокруг, - действительно больше на начало мира похоже.

- А почему ты думаешь, что мы ее не так спели? - Усмехнулся Йолан, - Чего тебе сейчас-то не хватает? Лизания божественной задницы? С чего ты решил, что Единому это было бы приятно? Не говоря уж о тебе. Ты что, не счастлив?

Дастин непонимающе глядел на него.

- Почему ты решил, что победа света должна сделать мир таким непрятными, что для тебя это все равно, что конец света? Что-то у твоего дружка не связывается, братец...

Дастин удивленно ответил:

- Ты хочешь сказать, что это оно и есть?

- Не знаю, но мне нравится - пожал плечами Йолан.

- Это очень старая ложь, - вздохнул Йонаш.

- Что - ложь? - Удивленно спросил Дастин.

- Что когда все станет хорошо, люди потеряют свободу воли, поскольку будут вынуждены делать все правильно, а правильно можно делать только одним способом. Пойми, если бы Единому были нужны куклы, он бы и создал Мир с куклами, а не людьми.

- Может мы все-таки перейдем от метафизических проблем к житейским? - вмешалась Мельсана, - Что мы теперь делать будем?

- Я возвращаюсь в монастырь, - ответил Йонаш, - Мы сделали, что должн'о было. Дастин спасен, Песня пришла и каждый из нас несет ее частицу теперь, черные разбиты и вряд ли скоро оправятся, верно? - он вопросительно посмотрел на Йолана, - Так что мне тут делать больше нечего. Я возвращаюсь в обитель.

- Что ж, нас с Дастином ждет Джемпир, - продолжила Мельсана, - а вот что будешь делать ты? - Она повернулась к Йолану, - Я тебе поверила на слово, но не пора ли тебе обьяснить, что ты собираешься делать? Ты ведь понимаешь, что в Леогонии я твоего ордена больше не потерплю. Куда ты идешь?

Йолан рассмеялся, огляделся вокруг, явно наслаждаясь картиной, и ответил:

- Можешь не беспокоиться. Я ведь старший сын последнего императора Гланта. А мой Орден завоевал Глант. Выглядит как двойная причина отправиться на восток.

- Ты хочешь возродить древнюю империю? - Удивилась Мельсана и как-то странно поглядела на Йолана.

- А почему бы и нет. Я имею право на эту землю по праву крови и по праву силы. А моим людям ни к чему гробить жизнь впустую. Им тоже не помешают титулы маркизов и баронов, правда? - он улыбнулся тихо стоявшему за ним лейтенанту серых, - С Песней в душе я могу возродить Глант таким, каким он не был даже на вершине своего величия. И вам не буду мешать, - он опять усмехнулся, - Никогда не думал, что у меня есть братья... Но уж раз так случилось... Прощайте братья. Будьте счастливы и не скучайте! Ну, а если заскучаете,... - его взгляд рассеянно скользнул по буйству красок открывающегося пейзажа, голубизне неба, белизне солнечных бликов, отражающихся в воде ручья у подножия холма, зелени травы и деревьев, желтым, красным, синим, оранжевым, голубым полевым цветам, и продолжил, - не забывайте, что есть еще одна краска, которая уж точно не даст скучать. И при случае, я могу ее в эту картину и добавить.

И вновь усмехнувшись, он обнял за талию Джанет, поцеловал ее и спросил:

- Ты пойдешь за мной?

- Всюду и всегда? - ответила та вопросом на вопрос. Йолан расхохотался, крепко прижал женщину к себе, поцеловал в губы и ответил:

- Вечерком это расскажешь, моя умница! Пошли!

Он махнул на прощание рукой, остановив взгляд на мгновение на Йонаше, сделал знак лейтенанту серых, и все трое покинули вершину холма ни разу не обернувшись на прощанье.

- Мне тоже пора, - извиняющимся тоном сказал Йонаш, положил руку на плечо Дастина и добавил, - будьте счастливы, и если возникнет нужда, знайте, что можете положиться на мою помощь. Прощай, брат, прощай, принцесса, благослови вас Бог.

И он тихо развернулся и так же, не оборачиваясь покинул холм. Дастин и Мельсана остались одни.

Они присели рядом на упавший ствол дерева, и так и просидели там до заката, разговаривая, держась за руки, целуясь, и делая все, что положено делать молодым влюбленным друг в друга мужчине и женщине. А потом, вновь сидя на том же бревне, любовались ярким закатом, охватившим полнеба прощальным костром уходящей в небытие эпохи.