Приморский бульвар.

На улице шёл дождь, дождь не дождь, но мокро. Скука. Выскочу-ка. В холодильнике скучали две банки пива, одному их пить был как-то не вариант. Натянув резиновые сапоги, я выскочил на улицу. Стоило выйти на площадку, как навстречу попался сосед сверху, который поднимался, оставляя за собой жирные мокрые следы.

- Ты где плавал Расик? - рассмеялся я.

- А ты, почему сапоги одел? – Проворчал он, посмотрев на меня снизу вверх тяжелым взглядом,

И ворча дальше что-то про идиотские вопросы, потопал дальше.

Стоило мне открыть дверь подъезда, я понял, как я дальновидно поступил. Сухого места не было. Но мне было как-то пофиг. Накинув капюшон куртки, я ступил в дождь. Пройдя двор и выскочив из арки, пошел по улице, больше напоминающую реку. Людей было мало, ювелирный «Коралл» пустовал, из дверей союза писателей никто не выходил. Аптека номер один пустовала. В кинотеатре тоже особо никого не было. В книжном скучала продавщица. Скука. Шашлычная Русика тоже была закрыта. Холодно уже для летних посиделок. По Горького вниз текла река. Вроде и не особо сильный дождик, а как затопило. В цветочной стекляшке к продавщице явно подбивал клинья паренёк. Не поверю, что он за горшками туда зашёл. Пойду-ка я к Арсену. Зашёл во двор первой школы и, пройдя весь двор, выскочил на Оскара. Свернул налево, подобрав по дороге пару камешков и оказавшись под его окнами, пульнул в окошко. Во вспотевшем окошке показался силуэт. Потом ладонь протёрла дорожку, и стало видно лицо. Он был дома. Та же ладошка открыла форточку, и знакомый голос прокричал:

- Камский, ну ты чё, ле как чужой, чё ты как девушке в окно камешек кидаешь, забегай. Поднимаясь к нему, услышал знакомый скрип двери. Он был дома один.

- Ну чё, тонем, - ухмыльнулся он, наблюдая, как с меня капает.

- Обычное дело, - пробурчал я. И прежде чем скинуть куртку вытащил пивко из карманов.

- Ооо, - обрадовался Арсен, - да ты через гастроном зашёл. Грамотно сделал.

Скинув куртку и сапоги, я зашёл следом за ним на кухоньку, где к пиву уже красовалась тарашка.

- Гляди, - продолжал Арсен, - они нашли друг друга. Уже сколько дней тарашка лежала, а я всё пивко забывал купить.

- Ну, чё ты как? - Поинтересовался я, полулежа, расположившись на двух стульях и прислонив ноги к батарее.

- Да вот, думаю свалить из нашего города, - улыбнулся Арсен.

- А чё так?

- А ты не видишь? - Удивился он. - Чё тут ловить? Отсюда надо уезжать, пока молод. Потом тяжелее на подъём станешь. Времена вон какие, дальше хуже будет. Это тебе не наше детство, когда тут было тихо и спокойно.

- Да уж, - вздохнул я, - погода действует на тебя. У нас в городе всё всегда было так, просто сейчас это вылезло на поверхность. Ты знаешь, Арсюха, что когда узбеки нам тут построили Узбекгородок, то там были арыки, ну чтоб вода в дождь по ним уходила, и мой папа говорил, что у них в Ташкенте в дождь потопов нет. Он служил там. А наши что сделали? Да засыпали их мусором. Вот потому и тонем в каждый дождь.

- И что ты предлагаешь, - Арсен посмотрел на меня как на идиота, - арыки откапывать? Не лучше ли переехать туда, где люди знают, что такое арыки, а не пытаться откапывать их там, где их засыпают. Вон, с нашего класса половина уже уехало.

- Знаю, - грустно кивнул я.

В этот момент в окошко со звоном ударился камешек. Мы оба, подойдя, в две ладони протёрли стёкла и увидели стоящего под дождём Русика. Арсен, открыв форточку, прокричал:

- Тарашка есть, пива нет!

На что длинный с серьезным выражением лица прокричал:

- К тебе только через гастроном можно, да?

И исчез в подъезде.

Если б кто встретил в темном подъезде высокую фигуру Русика в тёмном плаще с надвинутым на голову капюшоном, то мог бы получить инфаркт.

- Ты это, в подъезд, когда заходишь, капюшон-то снимай, перепугаешь людей, - хохотнул Арсен.

Ничего не ответив на привычные подколы, Русик скинул плащ и вытащил из кармана плаща бутылку.

- О! Так ты всё-таки через гастроном пришёл, - оживился Арсен и схватил пузатую бутылку.

- Слынчев бряг, - по слогам прочитали мы все вместе. Бренди.

- Напьёмся, и будем бредить, - ехидничал Арсен.

- Рус, скажи честно, откуда? Взгрели?

- Да, один клиент летом оставил, бухие были. "Эту не осилим" сказал и подарил. Как раз для такой погоды берёг.

- Эт ты хорошо сделал, - философствовал я. Дождливым ноябрьским днём нет ничего лучше, чем бредить под бренди с таким солнечным названием.

- Повышаем градууус, - чуть ли не пел Арсен, таща рюмки.

Эээх, казалось, вчера было лето. Но нам потеплело, и с каждой рюмкой теплело всё больше.

- Как работа Русик? - Спросил я.

- Да какая работа, - проворчал он. - Думаю кофейню открыть. Чтоб был у нас настоящий, южный город. Чтоб стояли столики на улице.

- А шашлык как же? - Оживился Арсен, - южный город без шашлыков не бывает.

- Шашлык летом в основном, а кофе весь год пьют, - резонно возразил Русик.

- Из тебя бизнесмен выйдет неплохой, а вот Арсен уехать хочет.

Русик неожиданно поддержал эту идею.

- Да, надо уезжать. Кто его знает, что тут будет дальше.

На улице, как бы в подтверждение этих слов, послышались выстрелы.

- Разборки, - вздохнули мы одновременно.

- Пошли, глянем, - сказал я, смотря на улицу через бутылку, которая расцвечивала серость осеннего дня чем-то летним.

- Идём, - согласились все.

Тем более, что пить нечего. На улице ветер срывал с деревьев желтеющую листву и укладывал её в лужи от недавнего дождя. Выскочили на Ленина. Никаких разборок не было видно, постреляли и свалили видать. И тут Русик оживился.

- Вот, смотрите, в любом доме можно кофейню открыть. Люди будут мимо идти и заходить.

- Договориться надо, чтоб не трогали сначала, - серьёзно сказал Арсен, - а уже потом открывать.

- Ну, это да. Без этого сейчас никак. Да сейчас тяжёлое время, - добавил я. - Пацана одного знал я. Жена, дочка. Хотел заработать. Поехал с другом на Камазе прошлой осенью в рейс. Весной нашли, как снег стаял. Только их. Камаз растворился. Знакомая челночит, так весь автобус их, на котором они ехали, весь лицом вниз положили. Хорошо, хоть живые все.

- Да время такое, - вздохнул Русик, - поэтому спокойнее здесь чем-то заниматься, чем ехать куда-то.

Так болтая, мы спустились по Дахадаева. Моря, считай, видно не было, небо и море сливались в единое серое. Внизу виднелась толпа, явно были разборки.

- Да это с дискотеки разборки, - успокоил нас Арсен. - Там же дискотека в ресторане "Каспий" теперь. Навкидываются и хипишуют. Пошли лучше в «Старый город».

- А пошли.

И мы спустились в полуподвальчик на углу Буйнакского и Капиева, дабы утопить там все наши переживания. У входа торчал Сёма. Как же мы был рады видеть его. Схватив его, затащили за свободный столик и хором сказали: "Заказывай". Сёма, посмотрев наверх и прошептав что-то про услышанные мольбы, произнёс:

- Да что может быть лучше водочки.

- Правильно, - продолжил Арсен. - Повышаем градус. Оставим проблемы на потом. Сегодня мы твои слушатели, Сёма. Твои гости.

Хлопнув рюмашечку, Сёма стал ещё веселее.

- Ну, как там ваши девушки? - Подмигивая, спросил он. - А то я вижу, вы сегодня одни.

- Ну, так погодка ж неромантичная особо, - ухмыльнулся Арсен.

- Знаете, ребятки, мне кажется, что вы одни из последних романтиков этого города.

- Эт почему же? - Встрепенулись мы.

- Да потому, что люди душевные покидают этот город. Взамен едут душные люди. Я б  не сказал, что они плохие будут. Но пока они горожанами-то станут, им не до романтики будет. Не до всего этого. Это инстинкты, -  произнёс он, уважительно выговаривая это слово. - На новом месте ж надо закрепиться, корни пустить, территорию пометить. А вам тяжело будет, весь ваш, да и мой мир рухнет. Весь тот мир, в котором мы все тут до сих пор жили.

- Да не говорите так, - оживился Русик, - вон мои родители тоже же приехали.

- Они когда приехали-то? - Улыбнулся Сёма.

- В семидесятые, - был ответ, - учились они тут.

- То-то и оно, - прошелестел Сёма, - они ехали познавать, а не выживать. Квартиру, небось, дали, да?

- Угу, - кивнул Русик, - папа на заводе работал, вот и дали.

- Вот видишь, ему не пришлось выживать, он жил. Инстинкты не требовались особо. И атмосфера другая была.  А сейчас время смутное. Сметёт это время наш город. Одно название останется. Вот ежели б не убегали отсюда те, кто тут жизнь прожил, то было б дело. Но, как говорится, рыба ищет где глубже, а человек где лучше.

- Вам бы в журналисты, - вздохнул Арсен.

- Неее, кому я там нужен, с таким перегаром, - ухмыльнулся Сёма. - А так я много могу рассказать, уж сколько историй в «десятке»-то случалось. Агата Кристи отдыхает, -  хохотнул он и опрокинул очередную рюмашку.

- Вот и я говорю, - оживился Арсен, - валить надо, один в поле не воин. А потом на пенсию можно и вернуться. Хотя, кто его знает. Может,  будет лучше. Но пока лучше где-то переждать. Вот я мечтаю в Питер, а что, считай такой же город, такая же сырость, - хохотнул он.

- У нас теплее, - ухмыльнулся я.

Покончив с разговорами, мы подхватили обмякшего Сёму под руки, выведя его из подвальчика, проводили до его скрипучей лестницы.

- Век не забуду, - клялся он, - поднимаясь наверх во тьму.

Мы подождали, пока не закроется его дверь, и побрели обратно.

- Давайте сядем на поезд и укатим, - грустно сказал Русик, - и начнём новую жизнь.

- Ты ж с утра хотел здесь оставаться, - удивился я.

- Хотел, и сейчас хочу, но…

- А я считаю, что надо рискнуть и уехать, - убеждённо произнёс Арсен. - Что нас тут ждёт? Туристы не поедут, заводы все стоят. Война от соседей перекинется ещё. А если тут что-то да наладится, то вернуться всегда можно.

Подошли к моей двери. Я попрощался и зашёл, и, поднимаясь на этаж, ещё слышал, как Арсен агитировал Русика, но постепенно их голоса утихли. Остался лишь шум прибоя и стук сцепляемых вагонов.

‍