Страница 14 из 48
***
Юноша схватывал ратное дело с первого раза. За год он изучил савейские и корианские методы боя. Схватки с учителем были уже не так коротки, и два раза ему даже удалось оставить на теле Марха царапины.
-Учитель, - Авенир сидел возле цейхгауза и поправлял цеп, - как отражать марлийский крест? На каждый изучаемое нами движение есть противодействие – блок, защита или отражение. Но этот удар вы показали мне два месяца назад, и до сих пор к нему не возвращались.
- Этот прием очень древний, - Марх закурил трубку, - мастера говорят, что сам Единый подарил его марлийцам. Я тебе показал лишь жалкое подобие креста, которое собрал из истлевших от времени трактатов. Истинный удар во всем его великолепии и силе может провести только марлиец. А значит, и отразить его может только марлиец. Как? Не знаю. Есть в жизни вещи, которые даны одним и никогда не получатся у других.
Цейхгауз увешан необычной военной утварью, из-за чего больше походит на музей. Чего тут только нет – кармилитские клинки, азотские наручи, щиты из Офира. Коллекцию Марх собирал долгие годы, получал трофеи в битвах, покупал у торговцев, выменивал у захожих героев. Тренировочный подиум окружает двойная стена, в расщелье которой хранилище учебных мечей и доспехов. Сама арена находится под открытым небом, поверхность усыпана мелкой галькой вперемешку с песком и глиной. Сабельщик считал, что тренироваться в крытом зале бесполезно - в боевых условиях комнатные навыки бесполезны. Упражнения проходили и в дождь и в град - после таких уроков весь учебный полк походил на стадо выгулянных свиней. Даже в ясную погоду биться трудно – равновесие на зыбкой почве удерживали немногие. Авенир протёр цеп:
- Почему Вы служите обычным сабельщиком? С таким опытом можно легко податься в наемники, стать странствующим воином или даже попытать судьбу на рыцарском поприще.
Марх пустил клубок сизого дыма:
- Кем я только в жизни не был. Для начала давай-ка условимся – ежели мы не при народе, обращайся на ты. Я терплю эти вежливости лишь из-за устава Глинтлея и ради воинской муштры, а сейчас нужды в этом нет. Отвечаю на твой вопрос. Я был странствующим воином и даже принял монашеский постриг в Элхои в свое время… Что глаза вытаращил, не похож я на духовно-ищущего? Да только не нашел я в тех делах покоя. Странствующие воины только с виду – герои. А на деле – пьяницы, драчуны и такая же мразь, с которой они воюют. Просто кулаки у них чешутся и меч в руке держать умеют – вот и бьются с кем могут.
Тарсянин извлек из кармана тряпицу, принялся вычищать трубку:
- Благородных путников войны я встречал крайне редко – умирают они быстро от своего благородия. Достал меня до печенок сей грешный мир со всей его грязью и я подался в орден, поискать чего-то подальше от земли, поближе к небу. Подвизался служить Высшему, тогда это божество еще считалось Творцом всего – земли, небес, и всякой твари – от червя до теревинфа. Искал с рвением, на которое только был способен, упражнялся в каждении, постах, заутрени и вечери не пропускал. Но со временем почувствовал, что становлюсь таким же, как устав ордена – холодным и жестким. Ощутил гнёт аскетичной жизни, телесные похоти меня влекли сильнее небесных благ. Покинув орден, со временем попал в Глинтлей. Стал сабельщиком и знаешь – мне это ремесло пока что нравится больше кровавой бойни и святых служб. Каждому своё.
- Вам приказано явиться в советню.
Десятника - молодого краснощекого юношу, видимо, не заботили воинские каноны и уставы разговора. Марх плавно перетек в сторону легкомысленного служаки и ударил. Дыхание сперло, глаза выпучились и парень сложился напополам.
- Это тебе витязь, небольшой урок вежливости. Перед тем, как войти, нужно постучать. И не забывай отдавать честь старшим по званию, не то сами отберут.
Сабельщик кивнул Ниру - мол, пойдем.
Глинтлейский воинский стан представлял закрытый городок подле имперского дворца. В нем помещалось все необходимое для жизни новобранцев и служак – казармы, тренировочная зала, баня, небольшой базарчик. Воинские обители отделялись каменной стеной в два человеческих роста высотой. Однако же бойницкие окна шли через каждый локоть – и обстановку видно и не ощущаешь себя совсем уж взаперти. Учителя и зрелые воины жили за станом, в самом городе. Приходили, чтобы провести занятия, выбрать наряд для караула и огласить обязанности. Советня расположилась в подвале учебной гимназии. Светлые стены завешаны картами, харатьями с нарисованными кроками да планами.
«Как знакомо», - подумал Авенир. В Академии тоже изучали схемы, только касались они не битв, а мыслей и языка. Всплыли заклинания защиты, рецепты снадобий. Одно дело – учить уже существующие наговоры, и совсем другое – создавать с нуля, руководствуясь конкретной нуждой и обстановкой. Тут нужно чувствовать невидимые токи в теле человека, в растениях; находить зарождение боли, а не её проявление; как мозаику подбирать виды и порции растений. Как это делать в жизни, а не на схемах? Это уже на других ступенях, а он не доучился. Да, попал из одной школы в другую. Ну да ничего, здесь повольготнее будет…
За столом обсуждали схваченных соглядатаев. Из всех Авенир знал только Старого Дона и прежнего стоначальника. Увидев пришедших, убеленный сединами воевода стукнул по столу, все умолкли.