Присвоенная

- Если она тебе не нравится, через десять минут ее не будет в доме! - великодушно предложил Кристоф, внимательно наблюдавший за мной все это время.

Я вздрогнула. Зная ее будущее в таком случае лучше всякого оракула, я не желала ей смерти, несмотря на всю мою неприязнь.

- Не надо, Кристоф! Пожалуйста! - начала я возбужденно...

Но он меня прервал:

- Хорошо. Послушай, - он повернул мое лицо к себе, - я хочу, чтобы ты привыкла к тому, что нас видят вместе. Твое место здесь, рядом со мной, - произнес он с явным удовольствием. - Кроме того, впереди тебя ждет совершенно иная жизнь, в которой их мнение, - его небрежный жест охватил мир людей - мой мир за окном, - ничто!

- Что ты имеешь в виду? - Неужели он думал, что рядом с ним я забуду, кто я? - Какая иная жизнь?

Кристоф улыбнулся, в его глазах появилось странное выражение.

- Жизнь, полная любви, - почти пропел он, подкрепляя слова движением рук по моему телу.

Но у меня сложилось четкое впечатление, что сей заезженной фразой он заслонил истину...

Стол попал в поле моего зрения, и желудок возмущенно напомнил о своем существовании!

- Все, перерыв!

Отчаянно отбрыкиваясь от его изощренных ласк, я потянулась к еде. В этот раз меня со смехом отпустили.

Было необыкновенно вкусно!

Вначале я хотела изобразить сдержанность, но вспомнив, что Кристоф видел меня всякой, перестала мучить себя условностями и набросилась на завтрак с жадностью дикого зверя. Подражая мне, Кристоф присоединился.

- Еще пару часов без еды, - еле выговорила я с набитым ртом, - и удовольствие от нее было бы почти сексуальным!

Кристоф рассмеялся.

- Ну, это легко проверить! - и сделал вид, что отбирает у меня огромный бутерброд с ветчиной и салатом, в который я вгрызлась до половины. В ответ я свирепо зарычала, чем вызвала у него приступ безудержного веселья!..

Спустя минут пятнадцать сильно подобревшая, с закрывающимися от сытости глазами, я лениво куснула яблоко, тут же вскрикнув.

- Язык? - спросил с интересом Кристоф.

- Губа, - ответила я сонно.

- Дай пожалею, - он придвинулся ко мне с явным намерением поцеловать раненую губу.

- А кровь тебе не... помешает? - эта мысль впервые пришла мне в голову.

Он усмехнулся, отрицательно покачивая головой.

- Понимаешь, Диана, свою жажду я могу утолить кем угодно, а вот голод... - и его изумрудные глаза загорелись, - мой голод можешь утолить лишь ты.

** ** **

Судьба, задолжавшая мне счастья, решила отдать его все целиком.

Ко мне будто вернулось далекое детство - мир вновь оглушал красками! Каждый час пролетал незаметно, заполненный до отказа впечатлениями, и любая его минута была бесценна. Яркие дни сливались воедино с жаркими ночами, путая меня в календаре, сбивая с толку само время...

Получив от жизни больше, чем могла желать, я жадно хотела еще!

И я была счастлива.

Кристоф... Когда его губы отрывались от меня, их не покидала улыбка. Она окрасилась в многочисленные тона - нежная, лукавая, понимающая, насмешливая, страстная, хищная... - и в бесчисленные оттенки!

Мы находили друг друга в мелочах - словах, жестах, мимике - заново, будто встретились впервые. Но неразведанного все еще оставалась бесконечность.

Дженоб и Мойра лишь смотрели на нас смеющимися взглядами, подшучивали, но ничто не могло рассеять нашу эйфорию!

- Похоже, наконец, и в нашем доме поселилось счастье! - говорил Дженоб, поблескивая глазами.

- Да, только счастье, и ничего больше! - с готовностью отвечал Кристоф, прежде замкнутый и ревностно охранявший свои переживания от посторонних.

Почувствовав перемену к лучшему, даже слуги стали чуть живее в его присутствии.

Иногда я почти забывала, кто он. Но сам дом напоминал: его портреты в одеждах разных времен хотя и не висели на видных местах, но все же встречались то в одной, то в другой комнате рядом с такими же говорящими изображениями Дженоба и Мойры. Роясь в библиотеке в поисках книг, я натыкалась на старинные бумаги, подписанные разными именами, но одной рукой - его. Интригующих исторических деталей было достаточно, чтобы я впервые заинтересовалась его возрастом.

К моему удивлению, Кристоф не спешил доверить мне эту, на первый взгляд совершенно безобидную, тайну.

- Скажи, Диана, если бы я сказал, что мне сто лет, это оттолкнуло бы тебя?

- Ты же знаешь, что нет...

- А если бы сказал, что триста?

- Нет, конечно...

- А если пятьсот?

- Да какая разница?

- Вот и я говорю - какая разница? Давай лучше обсудим более важный вопрос, - и, притягивая меня к себе, он начинал шептать, какой именно, вгоняя меня в краску и уводя мое воображение в совершенно ином направлении...

Тем не менее наши незаконченные разговоры оставили у меня четкое ощущение, что ему было гораздо больше пятисот лет.

Но шаг за шагом я узнавала его.

Если безграничные возможности обоняния Кристофа можно было представить по факту, что он сумел разыскать меня, то его слух, осязание, скорость, сила постоянно удивляли - превосходили мои самые смелые предположения. А он хвалился, как мальчишка! В мгновение ока поднимался со мной на крышу и застывал на самом краю конька, заставляя меня с визгом испуганно хвататься за него. Подбросив меня в ночное небо к самым звездам и после головокружительного полета легко поймав в объятия, любил меня там же, в траве спящего сада, вырывая крик восторга... И сложно сказать, что у него получалось лучше!

Наконец, проснувшись однажды ночью, я увидела его спящим и долго не шевелилась, боясь спугнуть с его лица выражение тихого счастья. Позже он объяснил мне, что может несколько дней не спать, но чувствует себя лучше после пары часов неглубокого сна.