Мятежники

Новости о перевороте долетели до нас слишком поздно. Сразу после захвата дворца члены заговора отправились к тем, кто носил титул герцога или маркиза при дворе Императора, — первые приближенные к короне. Как я позже узнала, восставшие изначально собрались в том количестве, которое понадобиться, чтобы к каждому поддерживающему корону направиться по одному. Тринадцать воинов, убийц, что обезглавили Империю. И один из них посетил мой дом, в который я больше никогда не возвращалась.

Я покинула замок через тайные ходы, скрывалась и старалась держаться от людей подальше. Когда же это становилось совсем невозможным, приходилось притворяться юношей и подрабатывать в тавернах или еще более злачных заведениях. Там же я наслушалась различных слухов и мнений о случившемся. Как я поняла, простой люд был рад восстанию, как и военнообязанные. Бывший Император правил, не оглядываясь на простых смертных, и это, естественно, им не нравилось. Кроме того, он принижал вояк, считая их недостойными даже тех титулов, что доставались им по наследству. Герцогу Амирскому, чья семья всегда была на стороне короны, такой расклад не понравился. По слухам, его отец и брат попытались остановить переворот, и герцог собственноручно убил их. Позже, после расправы над приближенными к Императору, герцог провозгласил себя новым правителем, и армия поддержала его. Первым делом новый монарх подарил желаемые титулы остальным двенадцати участникам переворота и сделал столицей город Торнуэл в Амирской губернии, где находилось его родовое поместье. Теперь Император правил с северного края Империи, обнесенного горами и густыми лесами. Более того, многие из двенадцати, которых люди прозвали Мятежниками, отправились вместе с ним, чтобы быть поблизости. Мне подобное было на руку, ведь я все еще боялась, что меня могут искать. Новый монарх был молод и правил жестко, уничтожая всех, кто был недоволен его правлением. Буквально уничтожал. Да и был не многим лучше предыдущего правителя, особенно не утруждая себя заботой о простых жителях его Империи.

На самом деле, казалось чудом, что меня за три года никто не раскрыл. Видимо, поэтому я утратила бдительность. На очередной работе в таверне я заметила командира личного отряда моего отца. Мне показалось, что он скрывается, и я, уставшая выживать в одиночку, рискнула показаться ему на глаза и признаться в своем происхождении. Мужчина узнал меня и нехотя согласился взять к повстанцам, отстаивающим свои права при власти предыдущего монарха. Также он пообещал, что никто не узнает, что я девушка. При первом же столкновении с имперскими войсками, мужчину взяли в плен, и он сдал меня с потрохами. Хорошо хоть, что про титул сказать не успел. Видимо, сначала все же решил заинтересовать моим полом, а уж потом выменять свою свободу на важную информацию о моем происхождении. Но горло ему перерезали гораздо раньше.

Теперь я здесь, в холодном каменном подвале, ожидаю, когда же меня приведут в порядок, и какой-нибудь толстосум купит мое тело для развлечений. Возможно, меня бы просто сбагрили на какую-то черную работу, но работорговец, чьи наемники помогли солдатам императора накрыть повстанцев, узнал обо мне нечто, за что планировал выручить побольше денег. Многие элитные покупатели были извращенцами или помешанными. А у некоторых был пунктик на девственности. Девятнадцатилетняя рабыня дворянского происхождения, которая к тому же и девственница. Потрясающая комбинация для любителя унижать.

— Мия, ты опять молчишь, — вздохнула Лана. — Я же волнуюсь.

— Все в порядке, — тихо ответила я и устало закрыла глаза.

 

***

 

Побег не удался, что еще сказать.

И меня впервые побили. Довольно сильно. Рабыней я оказалась несговорчивой, отказывалась следовать правилам и следить за собой, да еще и сбежать удумала. Произошло это, когда нас выводили из трюма на корабле, чтобы привести в порядок перед тем, как показать желающим нас приобрести. В этом порту было полно работорговцев и купцов, и, наверное, побег здесь являлся глупостью несусветной, учитывая, что я не имела понятия, какой именно это порт. Но я уже готова была прыгнуть в море и утонуть, лишь бы не стать для кого-то игрушкой.

Меня ловко перехватили у перил, а затем всех девушек снова грубо затолкали в трюм. Меня-то вытащили и избили, а остальных просто запугали. Боль противно разливалась по всему телу, и не было сил даже открыть глаза. Да и не хотелось.

Вот теперь я лежала на полу, свернувшись калачиком, заботливо укрытая покрывалом Ланы, и изо всех сил старалась умереть. Честно. Все равно я уже давно задумала, что убью себя, если меня все-таки смогут продать. При первой же возможности. Что-то подсказывало мне, что я морально не смогу вынести унижения. Отец всегда говорил, что я гордячка с характером. Я старалась такой быть, отец, правда старалась. Но, видимо, не так уж долго мне осталось. Сознание будто плыло рядом, и какая-то часть меня отчаянно сопротивлялась, чтобы не провалиться в сон.

— Красавицы, господин, все трое, уверяю! — я услышала голос работорговца и про себя отметила, что он точно говорит о других девушках.

Наверное, это даже хорошо. Во мне затеплилась надежда, что меня и правда могут продать за гроши кому-нибудь в услужение. Уж лучше черновая работа.

Лязгнул замок, и в трюм зашли. Я услышала тихое поскуливание Эммы, иначе это назвать было нельзя. Рыжеволосая до смерти была напугана тем, что со мной сделали. Некоторое время в трюме царила тишина, а потом другой голос, голос взрослого мужчины, произнес: