Весенний мотив

Утром следующего дня я помогал тёте с готовкой и развешиванием белья. Безусловно, моя помощь очень удивила её, она даже отшутилась, сказав: «Неужели ночью инопланетяне тебя подменили?», но все равно была несказанно рада, что я проявляю рвение помогать ей. Я тоже был рад. Даже испытал давно забытое мне чувство, такое приятное и завораживающее. Чувство, когда ты горд собой, что сделал что-то хорошее, сделал кому-то приятное.

Как только я закончил помогать тете Агате с домашними делами, я принялся играть на скрипке. Выбрал я произведение «Времена года. Весна» Вивальди. Насколько я помню, моя мама безумно любила первый концерт известнейшего композитора, а отец больше предпочитал третий концерт, т.к. в игре звуки плавно сменяют друг друга: от радостного, бушующего, яркого к нежному, спокойному, а затем снова к бьющему оптимизмом темпу. По правде говоря, я разделял его предпочтение. Мне нравятся эти размеренные переходы. Это произведение столь необычно для меня: оно совмещает в себе призрак лета и начало наступающих холодов.

Ближе к трем часам дня, я закончил игру и положил скрипку на прежнее место. Сегодня день обещал быть солнечным и теплым, как вчера. Я решил немного прогуляться, в душе храня надежду столкнуться с Ханой. Спустившись вниз, я предупредил тетю, сидевшую в гостиной и читавшую газету, о своем намерении и вышел во двор.

Медленно, не торопясь, я направлялся к калитке, как вдруг заметил высовывающуюся головку маленькой девочки за соседским бетонным забором. Я удивленно вскинул брови, а она, поняв, что её заметили, мигом скрылась за забором. Меня это удивило, но и заставило улыбнуться.

-Почему ты прячешься? Я же все равно тебя заметил.

С той стороны забора послышался слабый вздох. Девочка вновь показалась за забором.

-Как тебя зовут? И почему ты подглядываешь?-осведомился я, наклонив голову набок и разглядывая лицо девочки. У неё были короткие волосы, большие темно-карие глаза и оливкового цвета кожа. На вид ей не больше десяти лет, но взгляд её не был похож на взгляд детей её возраста.

-Меня зовут Эвелин Ланкастер, и я вовсе не подглядываю,- представилась девочка, обиженно надув губы.

-Тогда как это назвать?- полюбопытствовал я, наблюдая за реакцией девочки.

-Способ познакомиться,- ответила она, широко улыбаясь.

Я непонимающе смотрю на неё, ожидая продолжения. Она это понимает.

-Твоя игра восхищает меня,- продолжает она, завороженными глазами впиваясь в меня.- А я ведь тоже скрипачка. И хочу научиться играть как ты.

Я ошеломлен. Настолько, что не могу найти каких-либо слов, забыл, как вообще говорить. Девочка выжидающе на меня смотрит.

-Что, настолько польщен?- смеется она, и я вновь овладеваю собой.

-Ну, типо того,-мой голос звучит неуверенно.

Я нервно улыбаюсь, думаю над её словами. Преподавать кому-то игру на скрипке – об этом я никогда не думал. Однако это хороший способ начать бороться со своим страхом. Маленький шаг на пути к успеху. И его не стоит упускать.

-Ладно,-вздыхаю я, стараясь выглядеть более уверенно.- Если ты очень этого хочешь.

Она широко улыбается и радостно вопит. Я снова не сдерживаюсь и улыбаюсь. Однако на душе чувствуется тревога. Перемены в моей жизни пугают меня, но я не желаю больше жить в страхе, серости и однообразии. Хана права, музыка не создана для кого-то одного, она принадлежит всем. Какой же я музыкант, если не могу поделиться игрой со слушателями?

-Меня зовут Ник Фауст,- представляюсь я.- И я очень серьезно отношусь к музыке. Надеюсь, ты тоже.

-Можешь не сомневаться,- заверила меня Эвелин, задорно улыбаясь.

Я чувствую, как от этой девочки веет уверенностью и как в мое сердце прокрадывается слабая зависть. Я вспоминаю Хану, выступающую на сцене, вспоминаю её легкие, уверенные движения. Интересно, смогу ли я когда-нибудь выступать так же, как она? А что если я не смогу побороть свой страх? Что тогда делать? Но нет, не нужно об этом думать. Если я поддамся страху, я лишусь смысла своего жизни. Я не могу позволить ему взять верх над собой.

Я иду по улочке, обставленной по обе стороны фонарными столбами и цветами. Здесь достаточно уютное и атмосферное местечко. Я вижу кафе под названием «Лунная ночь» и вспоминаю, как с родителями часто бывал там, пил сок и наедался пирожными. Мама пила сок вместе со мной, а отец любил кофе. Горячий, ароматный кофе, который мне не нравился никогда. Слишком горький, оставляющий неприятный привкус во рту. Вывеска этого кафе деревянная, с вырезанными словами и серпом луны. К нему прилегает небольшая беседка, а на каждом круглом столике стоит свеча в стеклянном подсвечнике. Народу тут немного, но по вечерам, обычно, больше. Здесь прекрасная еда и напитки. Я люблю это место.

Я брожу по городу уже два часа. Бывал возле фонтана, на мосту, прошел мимо галереи и музея, надеясь случайно наткнуться на золотоволосую девушку. Знаю, что шансов маловато – наверняка она сейчас дома, занимается игрой на скрипке или смотрит телевизор,- но я все равно продолжаю надеяться.

Я до сих пор не взял у неё номер телефона, хотя возможностей было предостаточно. Теперь корю себя за излишнюю робость. Решаю, что при следующей встрече обязательно возьму номер её телефона.

Мне хочется пойти в парк и посидеть у старого дуба, вновь насладиться песней ветра. И я туда направляюсь.

Солнце клонилось к горизонту, и дневная суматоха сменялась вечерним спокойствием. Деревья понемногу одеваются в зеленое одеяние, а в воздухе витают невесомые паутинки. Я снова слышу прекрасную игру и узнаю это произведение – каприс №24 Паганини. Я иду на звуки и вижу собравшуюся толпу детей, а рядом с ними взрослые. Человек собралось около двенадцати, и все они с наслаждением слушают игру. Они плотным кругом окружили игравшего, отчего я не видел его или её лица. Но подойдя ближе, я выглянул из-за плеча высокого мужчины и ошеломленно уставился на, до этого момента, неизвестного мне исполнителя.

Как всегда очаровательна и свободна. Она улыбается всем, а ей улыбаются в ответ. Маленькие дети пританцовывают, а взрослые между собой расхваливают её игру. Внезапно меня пронзает холод, и я ощущаю себя обессилевшим. Такие как Хана предназначены для сцены, они рождены были для того, чтобы выступать и делиться своими чувствами через музыку. А не я, скрывающийся в своей норе, безвольный музыкант.

Я чувствую вновь подступающую неуверенность. Она снова жаждет заковать меня в свои оковы. Мне хочется поддаться её воле, позволить захватить меня в свою власть, но в нужный момент в моей голове всплывают слова Ханы: «Если ты настолько любишь музыку, так борись за неё, борись за мечту». Если я позволю страху сломать мою хрупкую волю, я не смогу себя простить за свою слабость.

Хана заканчивает игру, ей восхищенно аплодируют.

-Спасибо, что не остались равнодушными и послушали мою игру,- говорит она, а лицо её восторженно сияет.

Я не знаю почему, но я отступаю на пару шагов назад. Некоторые дети просят её еще сыграть, но она говорит, что не может и обещает прийти завтра еще сюда. Люди понемногу расходятся по своим делам, а я стою в шагах семи от неё. Но она не смотрит на меня. Её взгляд устремлен на другого человека. Я слежу за её взором: прислонившись плечом к стволу дерева, стоит и смотрит ей в ответ парень со слегка вьющимися на концах русыми волосами. Я узнаю в нем Тейта.

Меня словно током ударило. Меньше всего я ожидал увидеть здесь его. Как же давно я не виделся с ним, не разговаривал. Из-за моей слабости, из-за того, что поддался долгой депрессии, я потерял друга. Я сам виноват в том, что мы отдалились друг от друга.

Хана поспешно прячет скрипку в чехол и легкими, изящными движениями мчится к нему навстречу. Он протягивает к ней руки, и она бросается к нему в объятия. Внутри меня что-то обрывается. Я хочу уйти, но не позволяю себе этого сделать. Разве могу я так поспешно делать выводы?

-Ты как всегда великолепно сыграла,- произнес Тейт, заботливо глядя на неё.

Девушка лишь усмехнулась.

Я стоял и думал о том, что, возможно, буду лишним в их совместном времяпрепровождении и уже готов был развернуться и уйти, но прежде наткнулся на взгляд Тейта, приковавший меня к месту. Девушка развернулась в мою сторону и на её лице заиграла веселая улыбка.

-И ты здесь!-воскликнула она, не веря своим глазам.- Какая радость! Может, присоединишься к нам?- она кивком головы позвала меня к ним. Я мгновение колебался, но все же направился к ним, боясь взглянуть на Тейта. Стыд прошлого гложет меня и, наверняка, долго еще будет терзать. Впрочем, поделом мне.

-Давно не виделись, Ник. Рад видеть тебя, -приветствует меня Тейт тоном, каким я его помню: благожелательным, дружеским. Он ни капли не удивлён, видя, что я знаком с Ханой, будто с самого начала знал, что Хана общается со мной. Хотя, она вполне могла ему рассказать.

-Я тоже,- отвечаю я, поднимая на него свои глаза, хотя и не знаю, рад ли я его видеть.

Я не знаю, что сказать, глядя в его серые, подернутые голубизной глаза. Его лицо смягчает слабая, добродушная улыбка. От этого мне становится ещё хуже. Хочется извиниться перед ним, раскаяться за свое ужасное поведение, но не могу. Гордость? Снова страх? Не могу понять.

Я чувствую, как на мое плечо осторожно ложится рука. Хана обнимает нас за плечи и негромко, с сожалением произносит:

-Я знаю, что в связи с определенными обстоятельствами вы отдалились друг от друга. Но жизнь слишком коротка, чтобы думать об одних лишь проблемах и пытаться разобраться с ними самим. Для того и созданы друзья, чтобы разделить всю ту горечь и боль. Потому я прошу вас отбросить те месяцы жизни из вашей памяти, что вы провели друг без друга. Словно ничего этого не было и вы все такие же близкие друзья, как и прежде.

Понимаю, что просьбу Ханы исполнить сложно. Понимаю, что мне действительно не хватало все это время моего друга. С того дня, как Тейт перевелся в другую школу, мы редко созванивались. Иногда я попросту вел себя как последняя свинья, игнорируя его звонки, позволяя себе утопать в океане боли. Из-за собственного эгоизма и самолюбия, я лишился человека, которому было не плевать на меня. Зол ли он на мои ошибки прошлого? Готов ли он сам принять эту просьбу?

Хана терпеливо смотрит на нас и ждет, в душе храня надежду на лучший исход.

-Ник, ты как был для меня другом, так и остался им,- уверенно произносит Тейт, тем самым вызывая слабую улыбку Ханы.

Тогда муки совести заставляют меня произнести слова, так долго желавшие вырваться наружу.

-Мне искренне жаль, что я так поступил с тобой. Ты всегда вел себя как настоящий друг, а я этого не ценил. Как и многие другие вещи тоже. Как и многих других людей.

Он понимающе на меня посмотрел и протянул руку. Я, облегченно выдохнув, пожал её, чувствуя, что этот жест снова делает нас такими же близкими, как два года назад. Теперь я понимаю, что действительно рад его видеть.

***