Ночная

 - Сегодня – очередное заседание Семейного Совета династии, - все-таки отозвался он. – На повестке – невесты для меня и Эйдена.

Я не нашлась, что сказать. А Рэвен встряхнулся и, улыбнувшись через силу, сказал:

 - Будем считать вчерашний загул неудавшимся мальчишником.

 - Почему неудавшимся? – не поняла я.

На этот раз лейтенант улыбнулся уже вполне естественно, открыто и немного снисходительно.

 - Потому что, во-первых, мы обошлись без прекрасных дам и попыток нагуляться напоследок. А во-вторых, если назвать мальчишник неудавшимся, это будет отличный повод устроить еще один, поудачнее!

Окончание фразы расслышал дежурный, с надеждой воззрившийся на будущего графа. Но мы его жестоко разочаровали, всего-навсего оставив запросы на завтрак и направившись в рекреационную зону на стыке двух коридоров – теснотой казенных комнат оба были сыты по горло.

Рэвен с тоской покосился на перечеркнутую сигару на стене и уселся на куцый диванчик у закрытого ставней окна. От коридоров нас отгораживал только горшок с внушительным фикусом, и покурить, не привлекая внимания дежурного, лейтенанту не светило.

 - На самом деле, все не так плохо, - решительно сказал он. – Эмори, благодаря решительно настроенной матери, может выбрать мужа сама, не оборачиваясь ни на кого, а у Эйдена есть право голоса на Семейном Совете. А достаточно языкастый единомышленник в Совете – это уже полдела.

Судя по непробиваемой уверенности в голосе, убедить он пытался в первую очередь себя самого. А собеседница – так, под руку подвернулась. Кажется, Рэвен и сам понял, как это прозвучало – а потому резко сменил тему.

 - Кстати, о коньяке, - сказал он, воспряв духом. – Ты знала, что Раинер может вскрыть пением трехслойную защиту по хелльской системе?

Тема оказалась не лучше предыдущей: я залилась краской и отвела взгляд, и Рэвен, явно вознамерившийся петь оду храмовничьим талантам в деле взлома, осекся на самом начале драматической истории о папиной привычке хранить коньяк в сейфе.

 - Эйвери? – лейтенант заинтересованно сощурился. – Он этому научился недавно, так?

 - Не то чтобы… - я сжала пальцами переносицу, успокаиваясь. – Скорее всего, это была та же литания, которой он проломил ваши с Обероном щиты на болотах. А поменялась только сила воздействия.

 - Мне показалось, что Раинер сам удивился, когда у него получилось, - задумчиво признался Рэвен. – Как будто и попытался только шутки ради. А когда защита спала – приговорил полбутылки залпом прямо из горла… - он насмешливо сощурился на мои пылающие уши, но поток наблюдений все же прервал.

Вовремя: предмет обсуждений как раз выполз в коридор. Знакомство с местным алкоголем не прошло для него даром: если Рэвен был просто бледноват и тих, то Раинер явно разрывался между желанием отрубить себе голову и заблевать весь коридор. До рекреации он шел очень осторожно, словно у него на макушке стоял кувшин с водой, - зато в кресло рухнул резко и без предисловий, после чего замер, пережидая приступ тошноты и боли.

 - М-да, - задумчиво сказал Рэвен.

 - Мне слишком паршиво, чтобы мучиться терзаниями совести, - пробормотал Раинер, прикрыв глаза и плавно, очень медленно сползая по спинке кресла. – Но на всякий случай: мне есть из-за чего?

Рэвен перевел взгляд с него на меня – и насмешливо вскинул брови.

 - Есть, - мстительно сообщила я.

Раинер напряженно замер на середине движения и закрыл лицо ладонью. А у меня мурашки по спине побежали – от одного воспоминания, как эта самая ладонь…

 - Ты назвал меня ведьмой, - только и сказала я.

Храмовник сосредоточенно покосился на меня из-под своей чертовой ладони. Горячей, шершавой и жесткой – интересно, каково, когда она касается лица?..

 - Попробуй-ка доказать, что незаслуженно, - предложил Раинер и сполз ниже.

Я возмущенно фыркнула, но развивать тему не стала: ведьмы и костры были все еще слишком свежи в памяти. К тому же нам как раз принесли завтрак – и если я отнеслась к нему с должным энтузиазмом, то Рэвен с отвращением взглянул на овсянку и ограничился тем, что по-братски разделил кофейник с Раинером. Я припомнила, как храмовник обозвал кофе «горькой дрянью» и развеселилась под перекрестным огнем укоризненных взглядов.

Как обычно, преждевременно.

Появление леди Эмори и Рэвен, и Раинер восприняли как дар небес: принцесса принесла две внушительные бутылки, от которых остро и резко пахло рассолом.

 - Эйден в таком же состоянии, - понимающе хихикнула Ее Высочество, заняв последнее свободное кресло. – А ему через два часа нужно быть на Совете. Представляешь, что он там наговорит?

Рэвен оторвался от бутылки и так задумчиво заглянул в горлышко, словно надеялся, что рассол обратится в коньяк и ему не придется раздумывать о том, кого же, в таком случае, назовут его невестой. Раинер хлебал молча, не рискуя запрокидывать голову – и вообще двигаться лишний раз.