Ночная

От страха горло сжалось, и из него вместо прочувствованного призыва на помощь вырвался только сиплый возглас. Я попыталась хотя бы отползти подальше, но снова поскользнулась и с хриплым взвизгом скатилась с мусорной кучи, забившей протоку. Аттракцион вышел так себе, зато колдун остался наверху, и я успела вскочить и броситься бежать – откуда только силы взялись?..

Босые ноги превратились в кровавое месиво, в боку противно закололо, а проклятый мертвяк неутомимо трусил следом, постепенно догоняя. Добежать до города я бы не успела, но мне повезло: единственный вырвавшийся у меня крик привлек-таки внимание отряда храмовников, высланных в патруль за городскую стену. Конечно, искали они вовсе не меня, а пропавшего на болотах товарища, который, возможно, еще был жив…

Товарищу я очень сочувствовала, но себя было жальче.

 - Помогите! – голос еще не вернулся, но на жуткий сип храмовники среагировали даже быстрее, чем на крик. – Неупокойник! Спасите меня!

Не прекращая хрипеть, я метнулась за спину к ближайшему послушнику. Тот помянул всуе свое божество и брезгливо сморщил нос, чтобы через мгновение оказаться прямо перед мертвым колдуном, которого, впрочем, явно интересовала только я. Пока растерявшийся храмовник тянулся за священным писанием, неупокойник успел зайти к нему за спину, протянуть сгоревшие руки… и застыть, выжидательно уставившись на свой потенциальный ужин.

 - Что за… - остальные члены отряда тоже потянулись было за книгами, но, увидев поведение колдуна, остановились, недоуменно рассматривая единственного на их памяти мертвяка, который не попытался посягнуть на загнанную добычу.

Добыча удивленно пискнула и машинально сжала в кулаке погнутый медяк.

 - Там… у третьего стока в болото… там еще один, в рясе! – сбивчиво проинформировала я и замолкла, пытаясь восстановить дыхание.

Один из храмовников, обманчиво худой парень в укороченной рясе с потемневшей от сырости лентой через плечо – должно быть, десятник, -  скупо кивнул и кивком отослал половину отряда, а сам осторожно подошел ближе. Колдун стоял, не шелохнувшись, и все так же протягивал руки, словно пытался выпросить у меня милостыню.

 - Первый раз вижу что-то подобное, - признался десятник, помахав ладонью перед остатками лица неупокойника. Колдун никак не отреагировал, и храмовник, пожав плечами, затянул молитву.

В то же мгновение кулак будто обожгло изнутри, и я с шипением разжала пальцы. Погнутая монетка переливалась всеми цветами радуги, и там, где сияние касалось мертвеца, он тихо таял – и даже не сопротивлялся, будто сам хотел такого исхода. Минута – и от неупокойника, сподвигнувшего меня на рекордный по протяженности кросс, осталась только горстка сажи пепла. Дождь быстро прибил ее к земле, стирая последние следы.

Оставшаяся пятерка храмовников со значением переглянулась.

И без того дрожавшие колени ослабели и подогнулись, не выдержав; я упала и разревелась – не то от страха, не то от облегчения, размазывая по лицу дождевую воду пополам с грязью, но успокаивать меня было некому. Десятника одолело профессиональное любопытство.

 - Где ты это взяла?

Пережитый ужас давил на виски, мешая думать, но соображалки все-таки хватило, чтобы не сознаваться:

 - П-подали, - пуще прежнего разревелась я. А то как бы не отобрали.

Глава отряда неверяще смотрел на мою руку. Между грязных пальцев мирно угасало радужное сияние, дивно оттеняя обломанные ногти, и я отчего-то смутилась.

 - Подали… вот так просто… - выдохнул десятник и, резко развернувшись к самому молодому храмовнику, велел: - Бегом в собор. Буди настоятеля. Скажи, что артефакт, который искал колдун, все-таки нашелся.

Мальчишка шмыгнул носом, с недоумением глядя на место, где останки неупокойника уже смешались с болотной грязью, тут же сморщился, уловив мой запах, и припустил в город, то и дело оглядываясь на бегу.

 - Как тебя зовут? – спросил десятник у меня. На монетку он вроде бы не покушался, и я спрятала ее в рукав.

 - Бланш.

Он кивнул, нехорошо сощурившись, словно мог что-то заподозрить, но ответил как ни в чем не бывало:

 - Обращайся ко мне «брат Раинер», - велел он. – Идем в храм, Бланш, - святоша ласково улыбнулся, но руку протягивать не стал.

Я недоверчиво посмотрела на него снизу вверх, не спеша подниматься.

 - А зачем?

Вопрос был излишним.  

 - Быстро! – разом растеряв и ласковую улыбку, и по-отечески покровительственный тон, рявкнул брат Раинер.

Не рискуя и дальше испытывать его терпение, я резво вскочила на израненные ноги и послушно потопала следом за десятником, заметно прихрамывая.

Первое, чему учат ночные улицы, - простая истина: если ты слаб, приказам сильных подчиняться нужно без промедления.

 

Храм в городе смотрелся чуждо. Огромная башня, холодно сверкающая омытыми ливнем стеклами, - он выглядел так, будто среди приземистых покосившихся избушек какой-то великан с альтернативным чувством прекрасного воткнул здоровенный айсберг. И бережно подпер шестью щупальцами темных одноэтажных галерей.