Ночная

Денек выдался чересчур насыщенным.

Ровные ряды столов амфитеатром спускались к «арене», и я за трибуной чувствовала себя так, будто из служебного выхода на меня вот-вот спустят пару-тройку львов. Чувство времени, сбитое с толку двумя телепортациями за день, молчало в растерянности. Успокаивало только то, что за моей спиной нерушимой скалой высились лорд Эйден и лорд Рэвен: этих достойных образчиков широкоплечей королевской наследственности должно было хватить, чтобы расправиться и со львами, и с загонщиками (а в случае неудачи львы обожрались бы так, что я уже не представляла бы для них интереса).

Увы, Совет Альянса взирал на нас отнюдь не с гастрономическим интересом. Эта проблема решалась не копьями и магией.

Пришлось набрать полную грудь воздуха и заговорить.

Выверенная акустика виранийского Дворца Справедливости, где традиционно проводились съезды Совета, подхватила мой голос – и заставила его казаться совсем детским, высоким и неуверенным. Эмори очень нравилась эта особенность зала: добрая половина присутствующих тут же проникалась сочувствием к «бедной девочке» и заранее вставала на ее сторону.

Вторую половину эта нарочитая инфантильность раздражала, поэтому говорить все-таки предстояло по делу – и я дисциплинированно зачитала сухую статистику по пропажам магов за последние годы, завершив ее весьма неутешительным прогнозом. С подачи Владычицы Адрианы магия в Альянсе становилась все более востребованной услугой, и одаренные дети превращались в этакий канат для социального лифта. Первое раскрытое дело о работорговле через Тангарру вряд ли стало бы последним – с этим следовало заранее смириться и принять меры, чтобы подобные случаи, по крайней мере, можно было полноценно расследовать.

Следом за мной должна была выступать леди Эмори с историей о похищении, поэтому я не слишком напирала на личную заинтересованность во внесении поправок в Планетарный Пакт. Сухие цифры, графики и прогнозы. Моим делом было только напомнить, кто я такая, и что мое попадание на Тангарру – тоже аргумент «за», пусть и не такой статистически значимый, но вызвавший определенный резонанс.

На вопросы отвечал, в основном, лорд Эйден, который и составлял для меня речь. Рэвен вообще присутствовал здесь по другой причине – и, едва члены Совета умолкли, обдумывая услышанное, уверенно вывел меня через служебный ход в специально выделенное помещение. Я нырнула за ширму – переодеваться.

 - Успеешь к шести? – поинтересовался Рэвен, неуловимым движением выплетая портал дальнего действия. – Гвириль будет ждать.

Я как раз вышла из-за ширмы и неопределенно хмыкнула, когда окно портала рывком расширилось точно до моего роста. Леди Гвириль оказалась тем самым аргументом, который, наконец, заставил Рэвена научиться виртуозно телепортироваться – и его тут же припахало на благо государства родное ведомство. Разумеется, мириться с этим произволом не был согласен ни виконт Гейб, ни сама принцесса.

 - Посмотрим, насколько быстро сложат костер. Раинер уже должен был отдать распоряжения.

Рэвен в общих чертах был знаком с деталями операции, но все равно поперхнулся и с чувством признал:

 - Эйв, у вас самые странные отношения, которые я когда-либо видел. А на моих глазах женился одержимый, который иногда занимал тело собственной невесты, чтоб ты понимала!

 - Не завидуй, - невозмутимо посоветовала я и, впихнув ему приличное платье, шагнула в портал.

Яркое солнышко Вирании сменилось сыроватым сумраком храмовой темницы. Я с сомнением покосилась на кучу прелой соломы, гостеприимно сваленной в углу, и обреченно уселась на нее. Ведьме не положено быть слишком уж чистой – для таких экзерсисов Тангарра еще точно не созрела.

В дальнем конце коридора потрескивал одинокий факел. Где-то шуршали мыши. Чувство времени после трех телепортаций за сутки прокляло мой род до седьмого колена и наотрез отказывалось признаваться, который сейчас час. А ведь около пяти по Зельтийеру нужно активировать маяк, чтобы нас с Раинером перенесли на Хеллу!

Увы, плененным ведьмам часы не полагались, а окон, чтобы определить время хотя бы по солнцу, в храмовой тюрьме не предусматривалось. Оставалось только примерно прикидывать: отправить меня на костер должны были на рассвете – это соответствовало где-то трем часам дня в Зельтийере; значит, после казни у меня было что-то около двух часов, чтобы явиться «юродивым» у храма, мелькнуть в Веселом квартале и прийти к точке сбора за городскими воротами.

Это был второй город за три месяца, где планировалось торжественное сожжение ведьмы, которое чудесным образом никак не влияло на облачный слой над поселением. После него следовало залечь на дно, позволив слухам довершить свое дело за нас, - и возобновить тихую пропаганду магии через несколько недель в том самом герцогстве, откуда в свое время так красочно удрал Раинер. Я несколько опасалась, что там его могут узнать, но из нас двоих генератор можно было вживить только ему – а Рэвен и Оберон участвовать в операции уже не могли. МагПро спешно готовило им замену, но уложиться в пару недель было нереально.

Поэтому мне оставалось только смиренно сидеть на прелой соломе и ждать, когда за мной придут каратели – а они не слишком-то торопились. Я успела задремать, прислонившись затылком к каменной стене, и проснулась от топота в коридоре.