Страница 16 из 21
Рогожин усмехнулся, вспомнив один из охотничьих выездов с ним.
Их собралось тогда трое: к братьям присоединился Михаил – сосед Виктора по даче. Через лес они вышли к речушке и шли вдоль берега, изготовившись к выстрелам. Почти из-под ног вылетел молодой селезень, но два поспешных выстрела из «Зауэра» не заставили птицу упасть. Хотя глупое создание улепётывало от стрелков, почти не совершая эволюций, стрелявший ему вслед Михаил так и не сбил его, выпустив целых пять патронов из своего МЦ-21-12.
– Вот это да! – усмехнулся Виктор, – На хрена тебе, Миха, такой пулемёт! Утёнок того не стоит, сколько ты на него израсходовал.
– Азарт!.. Понимаешь?! – с досадой ответил тот.
– А как же?! У самого такой был, да вовремя в комиссионку снёс!
Горе-стрелок тем временем собирал в траве свои гильзы, чтоб снова их снарядить.
– Ладно, уговорили, – сказал Мишель, – заряжу лишь двумя!
– Лучше целься лучше! – скаламбурил Петров.
Процессия сменила порядок, и теперь уже первым шёл Михаил. Впереди была заводь, в которой плавал нырок. Камыш стрелкам позволил подобраться; ещё чуть-чуть, и эти двести граммов мяса услышали б охотников. Мишель пальнул.
Утёнок всё же сделал мах крылом и попытался уйти вглубь воды, но его контузило, он распластался по воде и лежал, еле трепыхая своим телом.
– Ура! – по-детски кинулся к добыче удачливый стрелок, за которым побежали остальные.
– Что-то он у тебя какой-то недобитый!? – Николай навёл ствол на подранка.
– Не трогай! А то зубы о дробь поломаем! – вступился за нырка добытчик и толкнул вверх ствол дробовика Иваныча, – Сейчас достану, и оторвём ему голову.
Как охотника, Виктора удивило именно это – предполагаемое коллективное действие всех троих мужиков по умерщвлению одной маленькой птички, отчего он стал безудержно хохотать, присев сперва на корточки и опрокинувшись потом в траву. Мишель тем временем какой-то корягой пытался зацепить утку и вытащить её на берег, но та неожиданно очнулась, кувыркнулась и скрылась под тёмной водой.
– Сволочь! – скрывая иронию, произнёс Виктор, – Ухватится за какую-нибудь тростинку на дне, да так там и сдохнет, но не всплывёт! Я их знаю!
– Не боись! – снимая короткие резиновые сапоги со штанами, ворчал сорокалетний мальчишка.
Попробовав воду рукой, он опустил в неё сначала одну ступню, затем другую и медленно пошёл к середине заводи. В воде то здесь, то там всплывали пузырьки и казались Мишелю последним издыханием подбитой утки. Он исходил эту заводь из конца в конец по грудь и по пояс в нетёплой осенней воде. Поняв, что схватка проиграна, Мишель вылез на берег, где уже разгорался костёр, и твердая рука профессора уже налила водки всем по пластмассовым стаканчикам.
– Ну-с! Выпьем за первый удачный выстрел сегодня, – засмеялся Виктор.
Все чокнулись, и он осушил свой стакан.
– Фу! Дрянь! – скривил гримасу Николай.
– Только бы не гидролизная! – морщился Мишель.
– А если гидролизная, то что!? И не пить? – спросил Виктор.
– Да один хрен! В нашем сельмаге лучше местную брать, чем эту, из Москвы. Ну, кто же её сюда повезёт!?
И после второй под закуску у охотников всех раскрылись способности к речи, всех потянуло на разговоры. Доставали все из рюкзаков свои харчи, нарезали колбасу, огурцы, вскрыли консервные банки. Лишь только глаз успел моргнуть, как друзья уж накрыли поляну:
– Вот тебе и «удачный выстрел», меткие вы мои! – присвистнув, сказал весельчак, – Ну что же? По третьей? – сказал моложавый профессор.
– Давай! – ответили хором охотники, выставив стаканчики под горлышко бутылки.
– В Арктике спирт лучше, – задумчиво произнёс Виктор, – Но, может быть, в молодости всё лучше, даже спирт. Хотя, то были времена…
Он разлил водку и поднял свой стакан:
– Будем!
Все выпили, а Михаил пристал к центральному:
– Что ты в Арктике делал, профессор? Что там изучать?!
– Т-ь! – прыснул тот, – Много чего! И корочку земли мы на Кольском бурили, и в разные впадины погружались. Да не только в Арктике был я, но Арктика явилась тем прибором, который уже давно всем показал, что на этой планете они уж творят что-то не то и не так! Больно слишком.
– Это как? – поперхнулся Мишель.
– Просто, – ответил профессор, – Климат, говорят, меняется… Ты вот – никогда не задумывался, что стало теплее, но ветренее?
– Хорошо! – восхитился Михаил.
– Хорошо-то хорошо, – тихо произнёс профессор, – но вся беда в том, что не очень. Именно мы, полярники-геофизики, первые вычислили, к чему и когда это приведёт.
– И к чему же? – хрустя огурцом, не унимался самый удачливый на сегодня стрелок, который по любому поводу имел своё мнение, – И что вы могли насчитать? То, что раньше зимы были холоднее, могу сказать и я. Но насколько, когда и почему, точно не скажет никто.
– Тут ты прав! – Виктор прервал Михаила, отрезая кусок хлеба, – Для этого нужно, во-первых, обладать достаточной статистической базой. Во-вторых, никто не может даже на основе имеющихся данных и математических средств точно оценить, что же все-таки произошло и что это значит для природы. Но самое главное, сейчас катастрофически невыгодно иметь неоптимистический прогноз…
Виктор Палыч спросил:
– Поднимется океан на двадцать-тридцать сантиметров. Хорошо?!
– Европу затопит, – не смущаясь, ответил Михаил.
– Во-во! – произнёс Виктор, набирая смачный бутерброд со шпротами, – Мир этот, друзья мои, чувствительнее атомных весов! Изменится давление на дно океана – неизвестно, что получим! А поднимется океан ещё? Что дальше? Гольфстрим?.. Поток идёт по пути наименьшего сопротивления. Кто даст гарантию, что тёплые воды течения не выберут себе совсем другое русло, тем более, Гольфстрим – и так парадоксальное явление.
– Тогда Европу заморозит! Зажрались! – на всё Мишель находил быстрый ответ.
– Это ещё не всё, что может быть…
– А что ещё может быть?! – поинтересовался Николай у двоюродного брата.
– Разбаланс оболочки Земли: её смещение относительно полюсов. Это вам не колготки задом наперёд надеть, товарищи! Земля ведь не имеет форму шара. Её трудно описать. Красовский[2] (Жил такой дядя, мой учитель) создал лишь математическую модель её поверхности. Твёрдая оболочка Земли будет где-то расходиться, а где-то – собираться в складки. Разломы, извержения. Цунами – безобиднее всего….
Рогожин так и не дотронулся до любимой игрушки – карабина калибра 5,45 миллиметров. А что с ним будет?! – сказал он себе. Год назад смазал. Пострелять пришлось только три раза. Но – хорошая легкая вещь. Идёшь, и почти не чувствуешь веса. В кармане две обоймы, все равно, что связка ключей от квартиры. Просто праздник какой-то! Зачем больше? Утку со ста метров, но с гарантией! И дробь – не выковыривать! Проверив коробки с патронами, поставив всё на место, Николай закрыл металлический шкаф.
Он подошёл к окну и отодвинул занавеску. Вдали сверкали огоньки машин на трассе.
На лыжах, что ли, пойти завтра? – В голове промелькнули ещё какие-то мысли. Не выбрав ничего подходящего, Рогожин достал из комода постель, разделся, лёг на диван и заснул.
Глава 6
В понедельник Николай Иванович приехал на базу. Это был построенный в лесу обнесённый забором посёлок. На КПП дежурили все с голубыми погонами. Водитель притормозил
у шлагбаума, дежурный офицер отдал честь, и белая жердина поднялась вверх, открыв дорогу.
Джип остановился перед трёхэтажным кирпичным домом. Рогожин вышел из машины и через минуту был у Гаранина.
– Как он себя чувствует? – спросил шеф, пожав руку Максима.
– Вы имеете в виду данные медицинского обследования или моё ощущение?
– Говори всё, как есть!
– Согласно медицинскому обследованию, серьёзных проблем со здоровьем не выявлено. Печень, почки, лёгкие, поджелудочная – в норме. Кардиограмма, правда, не идеальная. Сосуды – хорошие, – Максим говорил, перебирая папку с данными обследования, – Позвоночник… тоже в норме: небольшой сколиоз. Правда, был перелом левой лодыжки. Следов серьёзных травм не обнаружено. Томограмма в норме.
2
Красовский Ф. Н. Создал математическую модель земной поверхности: Геоид Красовского. Его именем назван институт Геодезии Аэрофотосъёмки и Картографии в Москве.