Герцог требует сатисфакции 2. Ален

Вот уже несколько дней герцог Арвиаль мучился с бумагами. Жалобы тайные и открытые на барона фон Лабор и его сыновей просто засыпали королевскую почту. Младший король отправил все жалобы ему, теперь он читает их, выявляя хоть крупицу правды. С любвеобилием барона и его парней он уже сталкивался не раз, как говорится, его крестьяне - его право. Тем паче, что всех детей он узаконивает. Однако, похоже, терпение крестьян и соседей кончилось, раз жалобы стали писать так часто и так много. Н-да, чтобы барону что-то предъявить, нужны факты, а их нет. Как только начинаешь связываться с этими жалобщиками, они сразу в кусты, боятся. Будто от того, что напишут, что-то изменится. Теперь копайся в этом грязном белье.

Ален откинулся в кресле, рассеяно размышляя, запустил пальцы свои черные волосы, стянутые в хвост, и растрепал их – так хорошо думается. Он по уши влез в казенные дела, перестал ездить на королевские балы и отклонял любые приглашения, чтобы не встречаться с Арлийскими, хотя прошло уже три месяца с момента последнего посещения их дома. Его тянуло в этот дом, хотелось увидеть Сесиль, окунуться в теплоту, искренность и любовь этой семьи, чтобы отогреться сердцем, только останавливало то, что после посещения его вновь будет грызть зависть и горькое сожаление о своей беспросветной глупости. А когда недавно с Арлийским обрабатывали казнокрада, он обмолвился, что Сесиль должна скоро родить, и Айлин заявила, что у нее будет младший брат, красивый и умный, то вовсе пропало желание к поездкам в этот дом – там он лишний.

Стук в дверь отвлек Алена от дум. Поднял голову и увидел помощника Жертана, недовольно скривился:

- Что еще, Жертан? Я по уши засыпан бумагами! – Жертан даже рот не успел открыть, когда послышался спокойный голос, который чуть не заставил его подпрыгнуть:

- Значит, вот где Вы прячетесь от меня, Ален! А ведь обещали, что появитесь при дворе. - Не удержал стона. Боги! Ну, кто угодно, кто угодно, только не мать! Вот чего ей не сиделось в столице?

В двери показалась высокая беловолосая от природы блондинка - герцогиня де Шанталль, мать Алена, и с достоинством королевской особы мягкой поступью шагнула в кабинет сына, прошуршав темно-фиолетовым строгим платьем, украшенным платиновой нитью и аметистами. Такие же аметисты в заколках украсили ее волосы, еще более оттеняя их белизну, а пряди серебряной седины вовсе придавали ей королевский вид. Женщине было под шестьдесят, но выглядела весьма молодо - при встрече вы вряд ли бы дали ей больше сорока пяти. Однако, несмотря на великолепную внешность и молодой вид, она не соблазнялась этим, и ветер второй молодости в ее голове не гулял, в отличие от многих дам ее положения, заводивших любовников возраста своих сыновей. Даже более того, герцогиня была строга в одежде, жестах, поведении, хотя чопорной назвать ее трудно, вот умудренной опытом прожитых лет - да. Это была та золотая середина, к которой стремятся аристократки в возрасте, но которую, к сожалению, достигают не многие, весьма не многие.

Герцогиня легкой улыбкой поприветствовала сына, все еще сидевшего за столом, заваленным документами. В секунду Ален охватил взглядом мать: заботы все же сказываются на этой железной леди – на прекрасной белой коже лба залегла складка, как следствие напряженных дум, у полноватых губ и вокруг прекрасных черных, как у сына, глаз легкие, практически незаметные морщинки, только тонкий аристократический нос и безупречный овал лица остались неизменными. У матери сохранилась тонкая талия на зависть многим молодым девушкам, а нежные тонкие руки, одетые в тонкие перчатки под цвет платья, сейчас были сложены.

- Герцогиня, Вы не предупредили меня о своем прибытии, - сказал он с легким упреком, поднимаясь навстречу матери и подставляя щеку для поцелуя, которым неизменно она его награждала по приезде. Она поцеловала сына и с легкой ехидцей ответила:

- Вас предупреди, и тот час Вы найдете работу за пределами королевства. Вы ведь не раз так делали?!

Арвиаль скривился. Было дело! По-другому от матери, жаждавшей женить старшего сына, сбегать не получалось. Она любила сына, как и других своих детей от второго и третьего брака, и очень уважала его самостоятельность. В их семье, как и положено у аристократов крови, обращение было исключительно на Вы, как к детям, так и к родителям. Герцогиня Лиардия не допускала плебейского «ты» по отношению к любому аристократу.

- Вы же приехали не просто так, мама? - Она улыбнулась. Так редко она слышала от старшего сына «мама». И если сын говорит «мама», значит, одно – он растерян, и его можно брать тепленьким. Улыбнулась еще шире, и Ален понял, что допустил бо-ольшущую ошибку, и мать это подметила. Трагично возвел глаза к небу, мысленно спрашивая у богов: за что?

- Разумеется. Вы единственный представитель древнейшей фамилии и титула, до сих пор не женаты! Я, как мать, обязана позаботиться о Вашем благополучии. – Ален вторично не удержал мученического стона. На что герцогиня лишь насмешливо улыбнулась, затем серьезно добавила. – Я давала Вам возможность жениться самостоятельно, выбрать, но Вы ничего не сделали. Разумеется, я приехала не одна. Так что будьте любезны явиться домой не позже семи часов вечера, - последние слова она договаривала, выходя из кабинета. Шуршание платья стихло, а Ален вновь упал в кресло. Н-да, дело барона отодвигается перед лицом грозящей опасности в виде мамы и ее протеже. Что за жизнь? Каждый день битва!

После ухода матери герцог мрачно поковырялся в деле барона. Накидал несколько вариантов рассмотрения, и назавтра велел созвать команду Лиона. Надо засылать в поместье барона своих следователей, но тайно. Пусть поищут компромат. Больше усидеть в кабинете не смог. Собрал папки, закрыв их в сейф, вышел в коридор и нос к носу столкнулся с герцогом Арлийским. Он излучал столько радости и счастья, что было понятно – Сесиль родила.