Страница 18 из 76
Воинская часть №432115 Главного Разведывательного Управления
Полковник ГРУ Лев Николаевич Шишков, удобно устроившись на скамейке перед входом в главное здание, хмуро разглядывал группу бойцов, занимавшихся силовыми упражнениями на тренировочной площадке. Злые, поджарые и быстрые — они являли собой самых лучших разведчиков, диверсантов и бойцов. Мысли старого солдата, как-то сами собой, завели полковника на двадцать лет назад. Тогда он, еще молодой капитан, только-только поступивший на службу в войска специального назначения ГРУ, получил приказ сделать из группы «зеленых» новобранцев профессиональных диверсантов и убийц. Из 25 человек, впоследствии, осталось только двое. Манцур Черногаев и Петр Боровицкий. Прошедшие через жесточайший отбор, получившие первые синяки и царапины, они и представить себе не могли, что их еще ждет впереди. Шишков, в прямом смысле слова, просто изгалялся над бедными парнями, как хотел. Впрочем, именно благодаря ему, два бойца, плечом к плечу, пройдя «горячие точки» и в Афганистане, в Карабахе и в Чечне, в Югославии и снова в Чечне, вышли из всех схваток живыми и почти невредимыми. И Лев Николаевич ими от души гордился и восхищался. Ибо потом, в течение долгого времени, не было никого, кто мог бы сравниться с Аскольдом и Диром. Как не может сравниться и местная барматуха с ядреным армянским коньяком от благодарных коллег из дружественного Закавказья!
Вдруг, разрушая образы прошлого, в сознание полковника вторгся шум двигателя старенькой «Нивы». Генерал Сивушов, не смотря на сумерки, издали заметил сидящий на скамейке темный силуэт. Кто это был, Степан Никифорович догадался без труда. С тихим кряхтением генерал вылез из машины, хлопнув дверцей автомобиля, и, не спеша, делая вид, что разминает ноги, приблизился к Шишкову. Полковник, в свою очередь, не отрывал глаз от бойцов. Постояв с полминуты, генерал все же сел и проследил за взглядом однополчанина и друга.
— Где был? — произнес в пространство Лев Николаевич, игнорируя устав.
— Катался, — нисколько не рассердившись, ответил Сивушов.
— Довез? — не заметив явной лжи командира, осведомился полковник.
— Немного, — прикрыв глаза, вздохнул генерал.
— Слушай, Стёп, расскажи мне все, — переведя глаза на друга, попросил Шишков, — я же вижу, гнетет тебя это.
— Что «все»? — мгновенно ощетинился «ёжиком» Сивушов.
— Хватит дурака валять! — немного повысил голос Лев Николаевич. — Сам знаешь, о чем я говорю!
— Не положено тебе это знать, полковник, — делая ударение на последнем слове, прошипел генерал, — писька еще не выросла!
— Да что ты говоришь! — саркастически взмахнув руками, ухмыльнулся Лев Николаевич. — Слушай, ты мне братом стал после Афгана, а потом еще и из задницы 90-х вытащил. Уже тогда я заметил, что в тебе что-то сломалось. В Афганистане ты был бойцом и солдатом, а после отъезда и командировки в Архангельск — 79 ты словно «перегорел»…
Выпалив это, полковник отвернулся от генерала и яростно плюнул в урну рядом со скамейкой. И, на удивление, попал.
Сивушов, опустив глаза, внезапно испустил такой вздох, словно у него на плечах лежала если и не гора, то пара танков Т-72 точно. После этого генерал тихо заговорил:
— Ты прав, старый черт… Только там, в Архангельске-79, я не «перегорел», а «сгорел»… Весь и сразу. Это было в августе того же, 1980-го года…
Весна 1980 год. 7.00 по местному времени.
Засекреченный советский «почтовый ящик» Архангельск — 79.
Квартира майора Сивушова С. Н.
Гребанный будильник надоедливо-надсадно зазвонил свою трещотку. Не открывая глаз, новоиспеченный начальник охраны одного из самых засекреченных объектов Советского Союза Степан Никифорович Сивушов, нащупав рукой этого механического горлопана и послал его в недолгий полет через всю комнату в ближайшую стену. Все дело было в том, что вчера вечером, новоприбывшему майору новые коллеги устроили, так сказать, встречу, со всеми вытекающими отсюда «последствиями». И «последствия» эти, отнюдь, не были приятными.
— Чего творишь, ненормальный? — донесся с кухни недовольный голос жены майора, Никаноры.
— Ни-и-ик, — жалобно простонал майор, — принеси рассольчику-у-у…
— Прислугу отменили в 17-ом году, — все так же недовольно огласила женщина свой вердикт, — сам встань и налей.
— Э-э-эх, выть, — выдохнул Сивушов и попытался приподняться с постели. С третьей попытки это у него получилось. Правда, майор немедленно об этом пожалел. Ему на миг показалось, что в голову выстрелили из РПГ и она разлетелась на мельчайшие ошметки по всей квартире. Тихо застонав, Сивушов обхватил голову руками и решительно отменил свое решение идти куда-либо и зачем-либо. Вдруг, на лоб бедного майора опустилось нечто блаженно-холодное. С трудом Степан смог понять, что это мокрая тряпка, которую ему на голову опустила его ненаглядная, прекрасная и самая лучшая жена на свете! В руках она держала большую кружку, откуда явственно пробивался божественный аромат огуречного рассола. Руки майора жадно ухватили сосуд с небесным нектаром, как ему тогда казалось, и не выпускали ее до тех пор, пока в ней не осталось и капли влаги. Все это время, его молодая жена сидела рядом и, всячески жалея своего «бестолкового вояку», как она сама любила иногда говорить, гладила его по спине и всячески утешала.