Я чудовище

Следующие несколько дней были полны для меня безмятежности и созерцательности. Я быстренько перекусывал с утра и выходил в сад, где гулял практически весь день, обнаруживая все новые укромные уголки в дальних концах моих земель, где сад уже не отличался от леса. Например, я нашел огромную одичавшую яблоню с шикарной развилкой на высоте трех метров от земли, в которой лежать было удобнее, чем в самой мягкой кровати. Возможно, это было связано и с тем, что спина моя уже приобрела угловатую форму, и с тем, что долгое пребывание в стенах давило на меня. Ближе к ночи я возвращался в замок, осторожно заскакивал на кухню к возмущению тетушки Руфь, съедал все, чем она меня угощала, и поднимался в комнату переночевать. Я не забыл про свою гостью. Да и как я смог бы, если я старательно прислушивался по утрам к звукам вне комнаты, чтобы, не дай бог, не столкнуться с девушкой.

Я сидел и с наслаждением уписывал горячий ароматный суп на кухне. Тетушка Руфь, вместо того, чтобы наворчать на меня, тихонько стояла рядом и умиленно смотрела на то, как я ел. Затем, чуть помявшись, сказала:

- Господин, вам нравится сегодняшний суп?

Я удивленно посмотрел на нее, ведь моя кухарка никогда не сомневалась в качестве своей стряпни, даже напрягся немного и уже внимательнее, прислушиваясь к ощущениям, поднес ложку ко рту. Суп был необычный: густой, чуть островатый, с незнакомыми мне оттенками вкуса и запаха.

- Да, тетушка Руфь, вкусный. Ты все продолжаешь придумывать новые блюда?

- Господин, вы не должны кушать на кухне, - насупившись, сказала кухарка. - Где ж это видано, господин, а ест в черных комнатах.

- Так ведь, - начал было оправдываться я, - там эта девушка, я не хочу ее пугать.

- Эта девушка, - повысила голос тетушка Руфь, - приготовила своими руками этот суп. И она очень переживает из-за того, что выгнала вас из собственной столовой.

Этого я уже не выдержал, резко встал и сказал:

- Где есть и что делать - решаю только я.

Садиться за стол и продолжать хлебать чей-то суп мне показалось смешным, поэтому, разозленный и голодный, я вышел в коридор. Как оказалось, только для того, чтобы столкнуться с дворецким.

- Господин, разрешите проводить вас в вашу комнату, - церемонно поклонился мне он.

- Рифи, что случилось? Вот уже лет двадцать, как я сам справляюсь с этой задачей.

Впрочем, я не стал отказывать старому слуге. Скорее всего, он хотел поговорить со мной о чем-то важном. И я угадал.

- Господин, я настоятельно прошу вас хотя бы ужинать в столовой.

- Вы сговорились, что ли? Ты прекрасно знаешь, почему я так не делаю, - но я уже не злился, напротив, мне стало любопытно, что задумали мои домочадцы.

- Есть отличный способ разрешить данную проблему. Прошу вас пройти за мной, и вы сами все увидите.

Рифи провел меня к столовой. Сначала я не сразу сообразил, почему столовая стала такой маленькой, а когда понял, то расхохотался от души. Длинную комнату ровно посередине разделяла тонкая голубая ткань, словно ширма. Она спускалась с потолка  мягкими волнами, ложилась на стол и обнимала его по краям до самых стен.

- Господин, Белль просит вас больше не причинять себе такие неудобства и ужинать в столовой. Если же вам неприятно ее видеть или вы не хотите показывать себя, то вы можете ужинать вместе, и не видя друг друга. Она будет приходить раньше и садиться за тот край стола, прислуживать ей будет Лади. Вы сможете прийти и уйти в любой момент, так как будете трапезничать за этим концом стола, ближе к двери.

- Остроумно, хитро, но бессмысленно. Я не желаю общаться с ней.

Глаза старика возмущенно блеснули, но он не стал возражать, а распахнул дверь столовой и последовал за мной в центральную залу. Когда я подошел к лестнице, ведущей в мою комнату, Рифи негромко сказал:

- Осмотритесь, господин.

Я, ожидая еще какой-нибудь занавески, быстро окинул взглядом залу, вопросительно посмотрел на Рифи, затем еще раз на залу. И застыл в изумлении...

Ничего вроде бы не изменилось: те же портреты на стенах, паркет на полу, поблескивает в отдалении зеркало, несколько столиков с вазами. Но как же все преобразилось! С картин словно сорвали пыльную вуаль: лица на портретах стали видны, узнаваемы, заиграли красками, в паркете можно было разглядеть каждую дощечку, каждую древесную жилку, в заблестевших вазах стояли свежие цветы, опутывая тонкими ароматами помещение.

- Рифи, что это? Что случилось? Ты нанял еще десяток служанок? Снял колдовские чары с замка? Убил всех пауков?

- Это все сделала ваша гостья.

Я бросился обратно в столовую и обнаружил там такие же изменения. Все: от портьер на окнах до хрусталя на люстре, - сверкало, блестело и дышало свежестью. Центральная лестница также обновилась.

Я стоял возле перил и с трудом сдерживал слезы: таким был дом при жизни родителей. Мне казалось, что я поддерживаю дом в том же состоянии, считая, что Лади в состоянии выполнять работу двенадцати горничных. Комнаты постепенно зарастали пылью, как и мы в нем. Рифи из сил выбивался только ради того, чтобы поддерживать этот обман. А сейчас я увидел, как долго и сильно я ошибался. Я не мог представить, что должна была сделать одна девушка, чтобы достичь такого результата. Мне приходили на ум заколдованные метлы и... ну эти.. палки с тряпками, сотни дрессированных мышек, демоны уборки из черной книги, обтянутой человеческой кожей.

- Рифи, как? - выдохнул я.

- Господин, хоть я присутствовал и даже участвовал в этом, я не могу вам ответить.

После долгих расспросов я понял, что происходило в замке во время моего отсутствия. Моя гостья оказалась девушкой весьма деятельной, но при этом послушной. Посчитав себя пленницей, она пару дней просидела в своей комнате, выходя только на обед и ужин по приглашению Лади, но при этом особо не скучала. Она привезла с собой принадлежности для вышивания, какие-то книги, мешочки и т.д. Сначала она привела в порядок выделенную ей комнату и расшила занавеси, испросив разрешения у Рифи. Восхищенный ее работой, Рифи сообщил, что она вольна ходить по замку, где пожелает, но только после завтрака и до ужина. Эта особа проникла на кухню, ухитрилась сдружиться с тетушкой Руфь так, что та допустила ее до плиты, познакомила мою повариху с незнакомыми ей специями, затем она приготовила несколько чистящих растворов и все свободное время отдраивала замок. Рифи особо выделял тот факт, что для паркета, для картин, для металлических перил и т.д. она использовала разные смеси. При этом она не допытывалась насчет хозяина замка, приняв как данность, что эта тема под запретом, не пыталась выбраться наружу, даже не разглядывала в окна близлежащую местность. Только один раз она заговорила насчет меня, предложив идею с разгораживанием столовой.