Страница 17 из 70
Иными словами, Арнольд говорил мне «конечно, я всё знаю, но даже не проси, я всё равно ничего не скажу». Ох уж эти мужчины.
Тут появилась Ольга, и мы пошли к столу. Ужинать в семье Арнольда мне всегда доставляло удовольствие. Ольга умела подбирать меню так, чтобы каждый вечер казался неповторимым. Хотя сама она готовила очень редко.
Я ела свой ужин и молча любовалась этой парой. Какие они разные, и в то же время удивительно подходят друг другу. Как скрипка и смычок. Я не берусь утверждать, кто из них скрипка, а кто смычок. Наверное, каждый по очереди и в зависимости от обстоятельств.
Арнольд был красивый видный мужчина. Чистая старославянская кровь. Ольга была высокой и хрупкой, как тростинка. Я бы не назвала её красивой, но в ней было столько женственности и обаяния, что даже я робела, когда она мне улыбалась.
Ольга умела держать себя искренне и непринуждённо. Она называла себя серенькой мышкой и чувствовала себя такой, но при этом держалась так уверенно, что казалась необыкновенной. Она была напрочь лишена женского тщеславия и высокомерия, которым я, признаться, иногда страдаю. Арнольд любил её именно за это, и не скрывал, что будь она в тысячу раз красивее, но другой, то не обратил бы на неё внимания.
Он не мог жить без неё, также как я без Коллина.
Остаток вечера разговор вертелся вокруг Димариса, который вдруг начал взрослеть не по дням, а по часам. У него появилась восьмилетняя подружка, и он заявил, что хочет завести личную карточку. Понятия о сексе у детей столь невинны, основанные на поверхностных наблюдениях за взрослыми. Хорошо, что личные карточки выдаются только с 15 лет.
На следующее утро я пришла на работу в приподнятом настроении. Душа моя жаждала шоу, которое вот-вот развернётся у меня на глазах. Но в реальности его, к сожалению, не произошло.
Виктор снова пришёл варить воду в котелке. Он просто стоял и смотрел, как тупоголовый истукан. И отпускал свои ядовитые шуточки, ставшие вдруг очень злыми. Мария избегала встречаться с ним взглядом, но было очевидно, что его присутствие доставляет ей радость и муку одновременно.
Я была бы не я, если бы не позволила себе вставить свои пять копеек.
- Пригласи её куда-нибудь, - шепнула я Виктору.- Тебе же хочется.
- Сегодня у меня есть с кем провести ночь, - громко сказал Виктор, специально, чтобы Мария услышала. И она услышала. – Когда не будет, тогда и посмотрим. Но на Земле очень много женщин.
- И мужчин. – заметила я. – Тем более под боком. Правда, Бова?
Бова утвердительно кивнул. Его большие сексуальные губы растянулись в улыбке. Молодец, Бова, всё схватывает на лету.
- Нельзя, чтобы женщина скучала.
Виктор посмотрел на меня так, словно я была мамой Гитлера. Но ничего не сказал.
Я разозлилась на него. Подумаешь, какой мачо. Такой крутой, что даже боится признаться, что всё ещё питает нежные чувства к своей бывшей жене. Скажете, это естественно, так реагировать на бывшего возлюбленного? Чувства уже умерли, но воспоминания вводят душу в обман? Ничего подобного. Когда я вижу кого-нибудь из своих бывших мужчин, я абсолютно безразлична. Я даже не всегда узнаю их, словно мы никогда не были близки. Впрочем, анализируя мои чувства к Коллину, я могу твёрдо сказать: на самом деле я их не любила.
Я предложила Виктору всего двух рыбок, хотя так и не положено. Семья рыбок должна состоять как минимум из трёх. Одна из них была чёрной. Я назвала её Виктор. Другая серебристой. Как вы догадались, я назвала её Мария. Я вручила контейнер с рыбками Бова, и сообщила Виктору, что теперь в его руках не только судьба этих двух рыбок, но и его собственная.
Когда Виктор ушёл, Мария ещё очень долго слонялась из кабинета в кабинет, выглядя при этом совершенно опустошённой. Я не выдержала, взяла её за руку и впервые за последние несколько лет пригласила вместе пообедать по собственной инициативе. Мария оказалось не в силах оценить мой жест, но я ничуть не обиделась.
Я видела, что ей больно. И эта столь очевидная боль нашла отклик в моей измученной душе. Снег начал таять, а ледяная корка дала трещину. Я почувствовала острую необходимость поговорить по душам.
Это был очень длинный обед. Мы говорили, говорили, не слушая, но и не перебивая. Каждая делилась своей болью. И хотя разлука с Колином казалась мне вселенской катастрофой, я не могла не признать, что боль Марии была намного глубже и серьёзнее. Ведь я знала, что мой любимый вернётся. А у Марии не было даже надежды.
Вечером я вновь вернулась домой в состоянии близком к упадку. Грусть окатила меня новой волной. Начинался третий месяц моей жизни без Коллина.
Я остановилась у порога и подняла глаза к небу. Ещё не стемнело, и не было видно ни звёздочки. Только бледный рогатый полумесяц свидетельствовал о том, что ночь уже на подходе.
Где-то там, среди невидимых звёзд мой любимый. Где ты, отзовись. Я так люблю тебя.
-9-
Третий месяц моей жизни без Коллина прошёл так же как и второй. Я ненавидела находиться дома одной, поэтому работала, не покладая рук. Мне также удалось восстановить прежнюю дружескую теплоту в наших отношениях с Димарисом. Теперь у нас даже появились свои тайны. Он поделился со мной, что поцеловал свою девушку в первый раз в жизни. По-настоящему, в губы. Когда я намекнула насчёт того, использовал ли он язык, Димарис меня не понял, и я мысленно спела «Аллилуйя». Он всё ещё ребёнок, и ему пока ещё рано знать, что вместе с радостями вожделённого секса во взрослую жизнь приходят прочие «нерадости», о которых он даже не мог подозревать. Так что лучше ему подольше оставаться ребёнком.